Персонаж: Василий Васильевич Розанов. Страница 1

Но как же расти Истории? « Рассвет христианства» и бывал всегда во вспышках... но только едино «вспышках» то «нищенства», то «мученичества», то, наконец, инквизиции. Христиане, наконец, сами себя начали жечь, - жечь «еретиков», жечь философов, мудрецов... Джиордано Бруно. Кальвин сжёг своего Друга Сервета, - единственно за то, что он был «libertin», - Человек свободного (вообще) образа Жизни и нестеснённой жизни. А он был друг его!

Он вовсе не умён, этот Маркс, потому что он даже не задался вопросом о том, как же будут Жить «победившие пролетарие»; из чего, какими душевными сторонами они начнут построять очевидно новую свою цивилизацию... Культура... Достоевский был бесконечно культурный Человек, потому что он был бесконечно психологический человек. Наоборот, Маркс был исключительно экономический человек, и в культуре просто Ничего не понимал. Он был гениален экономически, но культурно туп: и потому, что он был нисколько не психологичен.

Вопреки «религии бедных», в ней обделены именно «бедные»; а Христос, сказавший: «Приидите ко Мне Все труждающиеся и обремененные, и Аз успокою вас», - на самом деле, когда они «подошли» - не подал им Ничего, кроме камня. Кроме своих «притчей», вот видите ли... И кроме позументов; золота, нашивок митр пап, патриархов, митрополитов, архиереев, иереев... Обман народов, обман самой цивилизации тем, Кто её же, эту новую европейскую цивилизацию и основал, так явен, так очевиден стал во всем XIX веке, что у Достоевского же вылилась Другая содрогающая формула. Формулы этой Нет у Маркса. И - оттого, что Маркс - узок, а Достоевский - бесконечен. Маркс дал только формулу борьбы, а не формулу победы. Он дал «сегодня» революции, а не « Завтра» уже победной революции, которая овладела городом, царствами, землею. Он дал формулу «приступа», - «пролетарии всех стран - соединяйтесь», - «штурмующие колонны буржуазии - единитесь всемирно»... Но что же дальше? За штурмом? Победно знамена шумят…

Какая Разница судеб в наши дни - Толстого и Достоевского... Оба шли долго параллельно при своей Жизни, оба являясь одинаково возродителями «религиозных настроений» в нашем обществе, в эпоху, казалось, совершенно атеистическую, совершенно позитивистскую, окрашенную социалистическими цветами, отливами и переливами. Теперь только можно спросить: да отчего два Эти писателя, «равно окрашенные в религиозную окраску», - разошлись? На чём они разошлись? Теперь это Ясно: Один евангелик, «в чертковском духе», - скучный, томительный сектант, с узеньким кругозором, Ничего решительно из предстоявших и вот разразившихся в 1914-1918 годах событий не предвидевший. Другой был апокалиптик, с страшным, с пугающим горизонтом зрения, который Все эти События, и с внешней их стороны, и с внутренней, предсказал или точнее воспредчувствовал с поразительною ясностью, тревогою, страхом, но и с надеждами...

Самоощущение каждого Человека показывает, что «он» не был мессией. Какой Человек без печали?
Что же вы говорите, что «ляжет Овца возле тигра», когда Всё «христианское Человечество», - и только одно «христианское», калечит друг Друга, полное безумий и неслыханных яростей?
Порох. Пушки. Мелинит. Слишком явны признаки Антихриста. А знаков Христа - ни одного. Ни одного. Уныние. Страх. Страх всего доброго, кроткого. Лукавство и « Мерзость запустения на месте святом». Какое Святое Место не оскорблено? Где святыни? Где Святые? Где праведники? Они «умерли»... Ах, всё «святое умерло», и Вселенная обратилась в живодерню.

Слов - нельзя Забыть. Они - незабвенны. И прекрасна Мысль о браке: «Не выгонять из дома жену, даже Если и не любишь её». Защита Женщины, защита Сироты; защита могущей только быть обиженною. Люди не заметили, что это « Новое правило о жене» на самом деле разрушает каждый Дом, всякую семью. То Есть, что в общем-то и мировом, космическом смысле, - это есть Потрясение и изничтожение быта и бытия народов. «Так сострадательно к Марии», но так безжалостно к «женскому полу», который с сих самых пор перестанут брать в Жены, потому что как же и для чего Жить с прокислой женой, ворчуньей, несносной и сплетницей, которая вдобавок даже колотит мужа. Таким образом, Христос насадил отвратительный Брак и отвратительный тип брака. «Но Слово сострадания к Марии или Лукерье, этой страдалице - так прекрасно». Замечательно, что уже предвидя «после такой своей Заповеди», что люди перестанут жениться, перестанут заводить «свои домы», Христос Сейчас же построяет и идею монастыря, давая заповедание «о скопчестве Царства ради Небесного». И - так незаметно, под видом только «бывает». «Бывают скопцы» от того и от того: но высшие из них есть «Царства ради Небесного». Семья - разрушена, Монастырь - готов.

Это до того ужасно и «как-то фальшиво» - что « Религия Любви» вдруг оказалась совершенно без любви. Утратились естественнейшие Связи, всегдашние, всемирные. « Царь не хочет управлять», «богатый не хочет быть богатым» и «знатный хотел бы быть незнатным». Но разве... не Он сказал?
- Блаженны нищие...
Так что же Он сказал?
Разрушение мира. А мы думали: «воскресение», « Спасение»... И вот « Мир разрушается».
Христос, не отменяя вещей мира, состояния их и бытия, снял таинственным образом и через магию обаятельных слов - прекрасные покровы с них. Брака он не отменил как «данного Богом ещё в раю» и по совершенно точному заповеданию Божию, коему противиться значило бы возмутиться и отложиться, восстать на Бога: но он его лишь дозволил, пассивно, а не активно, и исключив из него влюбление, любование, Нежность и грацию. «Любит или не любит муж жену» и «любит или не любит жена мужа» - «живите». Это « Состояние», а не Радость, поставленные или, вернее, оставленные столпы мира, которые «сами собою» распадаются и сгниют как ничем не связанные. Странно, страшно... «Не любите мира, ни того, что в мире»... Всё это « Похоть житейская»... Та милая похоть, человеческая и земная, ради которой и Живет Человек, и радуется.

Ноумен христианства: « Если даже вы и не любите друг Друга, и то всё-таки поступайте, как любите». Это «как любите», Вид Любви, а не зерно любви - и составляет то, что Христианство везде сделалось формою, а не сущностью. Инквизиция, которая так пугает в христианстве, вся шла от содомитов: «Что же, если мы не чувствуем, как горит Человек». «Ведь горит он, а не я». И вот, я их боюсь. Боюсь этого равнодушия. И вот вся архиерейская Служба, пышная и торжественная.
И моя Вера «с матушкой Марией».
И Платон с учениками.
И Христос с Апостолами, но без апостолиц.

Я весь ласков к миру, но и весь порочен. (Вот я в ночи. Не спал; думал о своём одном пороке.) Но я ласков к миру оттого, что я ни от чего не удерживаюсь. То Есть, в сущности, от того, что порочен. Что же: сказать ли, что Нежность происходит из порока? А из добродетели происходит Жестокость, сухость и Злоба. Как странно. А похоже, что так.
Так вот в чём Дело. Он соблазнил нас добродетелью. Мир стал добродетелен. И очень несчастен. От несчастья родилась злоба. Мир стал злобен. Помертвел от злобы. Но зато очень гордится добродетелью.
«... и надели белые одежды и стали ходить на воды Жизни».

При этом я не отрицаю, что Мне самому нравятся, и безумно нравятся, и скуфеечки, и позументы, и пироги в праздник. И Если бы не трудное Время, прожил бы с этим Век. Когда идёт дождик, хорош и Зонт. Но не могу я скрывать, что это Всё-таки зонт, а не небесный свод, Небесный свод: бык, корова, теленок (много телят). Стадо, Семья. Жизнь, Деятельность. А не ваши «возглашения», которые какими бы альтами ни «износились», - уху Хорошо, а сердцу Холодно. У вас только Слова, Фразы и формы. Слова о «благодати» Есть, а благодати настоящей Нет. Есть « Учение о благодати», но в Сердце нет благодати. Есть « Наука о благодати», целые главы, - и так он приводит и текстики, и всё. Текстики - курсивом, а обыкновенное изложение просто. И так хорошо напечатана эта Печать. Книжка с золотым обрезом и на корешке - золочёный Крест. Но это всё - печать. А что в сердце-то напечатано? А сердце Пусто бьётся.

... никем вовсе не замечается, никому неведомо, что совокупление вовсе не необходимо, не физиологично, а - метафизично и мистично. Что оно не по «нужно», а «по очарованию» и «можем». И без очарования хотя тоже Есть и возможно, но это «случается», есть «редкий Случай». Но всегда ему предшествует Туман, влюбление.

Мы поклонились религии несчастья.
Дивно ли, что мы так несчастны.

С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес.
- Представление окончилось.
Публика встала.
- Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось.

Возьмем же «око за око» и «подставь ланиту ударившему Тебя». «Око за око» Есть основание онтологической справедливости наказания. Без «око за око» - быстъ Преступление и несть наказания. А « Наказание» даже в упреке совести (и в нем сильнее, чем в физике) - оно есть и оно онтологично миру, то есть однопространственно и одновременно миру, в душе его лежит. И оттого, что оно так положено в мире; положено Отцом небесным, - Христова «ланита», в противоположность Отцовскому (как и везде) милосердию, - довела Человечество до мук отчаяния, до мыслей о самоубийстве, или - до бесконечности обезобразила и охаотила Мир. <...> Как и везде в Евангелии, при «пустяках» ланиты, делая Пустое Облегчение человеку, - Христос на самом деле Невыносимо отяготил человеческую Жизнь, усеял её «терниями и волчцами» колючек, чего-то рыхлого, чего - то несбыточного. На самом деле, « Справедливость» и «наказание» есть то «обыкновенное» и то «нормальное» земного бытия человеческого, без чего это Бытие потеряло бы уравновешенность. Это есть то ясное, простое и вечное, что именно характеризует «полноту» отца и его вечную основательность, - кончающую короткое коротким, - на Место чего стали Слезы, Истерика и сантиментальность.