Автор цитат: Светлана Алексиевич. Страница 2

Мы Вместе. Мы Все - свидетели. Свидетели и участники, Палачи и Жертвы в одном лице - на обломках того, что ещё недавно слыло гигантской социалистической империей, называлось социализмом, социалистическим выбором. И это ещё была просто Жизнь, которой мы жили. Это ещё Было и нашим временем. И будем искренни. Попытаемся. Хотя это и даётся нам труднее всего. Мы хотим Сейчас казаться или Лучше, чем мы Есть, или хуже, чем мы есть на самом деле. Мы боимся быть самими собой. Или не умеем. Нам почему-то страшно, то стыдно, то неловко. Каждый кричит о своём, и Никто не слышит друг Друга. Даже Прошлое мы не признаём неприкосновенной, неизменной реальностью. Посягаем и на него. То нам кажется, что нас обмануло Будущее, то нам кажется, что нас обмануло прошлое. Потеряли и никак себя не найдём, наивно шарим в потёмках Истории.

Я пишу, записываю современную, текущую историю. Живые Голоса, живые судьбы. Прежде, чем стать историей, они ещё чья-то Боль, чей-то Крик, чья-то Жертва или Преступление. Бессчётное Количество раз я задаю себе Вопрос: как пройти среди зла, не увеличивая в мире зла, особенно Сейчас, когда Зло принимает какие-то космические размеры? Перед каждой новой книгой я спрашиваю себя об этом. Это уж - моя Ноша. И моя Судьба.

Мы исполняли интернациональный Долг, Всё разложено по полочкам… Только Сейчас задумался, когда рассыпался стереотип… А ведь я Никогда не мог без слёз читать «Муму» Тургенева! На войне с человеком что-то происходит, Там Человек тот и уже не тот. Разве нас учили: «Не убий!» В школу, в Институт приходили участники войны и рассказывали, как они убивали. У всех были приколоты к торжественным костюмам орденские планки. Я ни разу не слышал, что на войне убивать нельзя. Я знал, что судят только тех, Кто убивает в мирное Время. Они - Убийцы, а в войну это именуется по-другому: «сыновий долг перед Родиной», « Святое мужское Дело», « Защита Отечества». Нам объяснили, что мы повторяем Подвиг Солдат Великой Отечественной. Как я мог усомниться? Нам всегда повторяли, что мы самые Лучшие; Если мы самые лучшие, то Зачем Мне самому Думать - всё у нас Правильно. Потом я много размышлял. Друзья говорили: «Ты или сошёл с ума, или хочешь сойти с ума». А я (меня воспитывала мама, человек Сильный, властный) никогда не хотел вмешиваться в свою судьбу…

Разные Чувства борются в моей душе: Восхищение и растерянность, Удивление и Протест, Боль и Сочувствие. Они заставляют меня ещё пристальнее вглядываться в это Лицо, вслушиваться в этот Голос. И Думать о том, каково же им, живущим одновременно в двух временах - в дне вчерашнем и в дне сегодняшнем? Они пережили то, что мы можем только знать. Должны знать! Хотя не всегда, может быть, хотелось бы знать. Но вспомним великого Толстого, который поймал себя на этом чувстве и тут же осудил его: «Только что вы отворили Дверь, Вид и Запах сорока или пятидесяти ампутационных и самых Тяжело раненых больных, одних на койках, большей частью на полу, вдруг поражает вас. Не верьте чувству, которое удерживает вас на пороге залы, - это дурное чувство…».
Мы не их, несущих эту тяжёлую Память, жалеем, а себя. Чтобы по-настоящему пожалеть, Надо не отказаться от жестокого Знания, а разделить его, взять Часть и на свою душу. К тому же это документ, его не перепишешь, его писали кровью, его писали жизнью на белых листах 41-го, 42-го, 43-го, 44-го, 45-го годов…

Иногда я слышу: сколько можно писать о войне? Да, я думала о том, что Знание, которым наполняю блокноты, нагружаю свою душу, Тяжело и Невыносимо для Человека. У нас, живущих в такой усовершенствованный технический Век, что нам грозит уже не Одна из войн, подобных тем, которые знало Человечество, а экологическая Катастрофа, осталась Надежда, что самое сильное Оружие, самое непобедимое - человеческая Память. Память! Но какие сложные, какие запутанные её линии, её чертежи! - Всё Больше убеждаюсь с каждым днём поиска. Куда посложнее чертежей самой адской машины, которую изобрели или хотят изобрести, чтобы убивать уже не сотни, не тысячи, а сразу миллионы Человек, и Вместе с ними их память, эту нематериальную материю, без которой мы, Люди, перестали бы быть людьми. Как уловить её, овеществить в слове?

Историю интересуют только Факты, а Эмоции остаются за бортом. Их не принято впускать в историю. Я же смотрю на Мир глазами гуманитария, а не историка. Удивлена человеком...

Написать бы такую книгу о войне, чтобы от войны тошнило, и сама Мысль о ней была бы противна. Безумна. Самих генералов бы тошнило…

Нам всем казалось, что после войны, после такого человеческого Страдания, моря слез будет прекрасная Жизнь. Нам казалось, что Все Люди будут очень добрые, будут Любить друг Друга… Ведь у всех Было такое Великое Горе. Оно нас братьями, сестрами сделало! Как мы ждали этот День… День Победы. И он действительно был прекрасен. Даже Природа почувствовала, что в человеческих душах творилось. Но люди? Когда я Сейчас вижу злых людей, вижу эгоистов, которые только для себя живут, я не могу понять: как же это случилось, как это произошло?

Желая счастливой Любви, мы желаем бессмертия. Не бывает этого. Но бывают такие мгновения...

Полный Рот крови, а они ещё говорят.

Нельзя так испытывать Человека. Человек не выдержит таких испытаний.

Провожает меня Парень с танцев, Мне вдруг плохо-плохо, Сердце затарахтит. Иду-иду и сяду в Сугроб. «Что с тобой?» - «Да Ничего. Натанцевалась». А это - мои два ранения… Это - Война… А Надо учиться быть нежной. Быть слабой и хрупкой, а Ноги в сапогах разносились - сороковой Размер.

Дошла до Берлина. Расписалась на рейхстаге: «Я, Софья Кунцевич, пришла сюда, чтобы убить войну».

После войны так долго нельзя Было привыкнуть, что уже не Надо бояться неба.