Автор цитат: Джон Стейнбек. Страница 4

Постепенно Джо самоустранился от всякой работы на ферме. Мать объясняла, что у Джо Мысли витают в облаках, будто это Бог весть какое редкое Достоинство. Когда Джо осрамился во всех доступных фермеру видах деятельности, Самюэл с отчаяния поручил ему пасти овец, Стадо из шестидесяти голов. Это был самый несложный Труд, классический Образец работы, не требующей никакого мастерства. Единственное, что требовалось, это быть Рядом с овцами. Но Джо потерял стадо - потерял Все шестьдесят овец и не мог отыскать их на дне сухой лощины, где они, сгрудившись в кучу, укрывались от солнца. Как гласит предание, Самюэл созвал всю семью, всех своих сыновей и дочерей, и взял с них клятву, что после его смерти они будут заботиться о Джо, а иначе тот непременно погибнет от голода.

Том, третий Сын, пошел весь в отца. Родился он с громовым криком и жил, сверкая, как молния. В Жизнь он ринулся очертя голову. Он не знал меры в радости и восторге. Мир и людей он не открывал, а создавал сам. Когда он читал Книги, то знал, что читает их первым. Он жил в мире, сияющем свежестью и новизной, нетронутом, как Эдем на шестой День сотворения мира. Он стремительно нёсся по раздолью Жизни, словно ошалевший от простора жеребёнок, а когда позднее жизнь воздвигла перед ним изгородь, он промчался сквозь неё, разметав рейки и проволоку, а ещё Позже, когда вокруг бесповоротно сомкнулись Стены, он прошиб их собой и вырвался на свободу. Ему была доступна великая Радость, но столь же великой бывала и его Скорбь; так, например, когда у него умерла собака, мир рухнул.

Вроде как я что-то не довёл до конца. Что-то со мной такое, как бывает, когда сделаешь Дело наполовину, а что дальше, не знаешь. Что-то не доведено до конца. Моё Место не здесь.

Великие деяния, несомненно, изменяют ход Истории, но вполне вероятно, что вообще Все Поступки и Происшествия, вплоть до самых пустяковых - скажем, ты переступил через лежащий на дороге Камень, или затаил Дыхание при виде красивой Девушки, или, копаясь в огороде, зашиб ноготь, так или иначе воздействуют на исторический Процесс.

Видишь ли, сынок, почти Все Люди испытывают Страх, Сайрус говорил очень искренне, - а что вызывает этот страх - призрачные тени, неразрешимые Загадки, бесчисленные и неведомые опасности, Трепет перед незримой смертью? - они и сами не знают. Но Если тебе достанет храбрости заглянуть в Глаза не призраку, а настоящей смерти, зримой и объяснимой, будь то Смерть от Пули или клинка, от стрелы или копья, ты Навсегда забудешь страх, по крайней мере тот, что жил в тебе Прежде. И вот тогда ты поистине станешь отличен от других, ты будешь спокоен, когда Другие будут кричать от ужаса. Это и Есть величайшая Награда за Всё. Величайшая и, возможно, Единственная. Возможно, это та наивысшая предельная Чистота, которую не пятнает никакая Грязь.

Ты обязан понять, что из всего рода человеческого Солдаты самые Святые Люди, - говорил Сайрус, - ибо им ниспосылаются наитягчайшие Испытания. Попробую тебе растолковать. Посуди сам: во Все Времена Человека учили, что убивать себе подобных - Зло, которому Нет Оправдания. Любой, Кто убьёт человека, должен быть уничтожен, потому что Убийство великий Грех, может быть, даже величайший. Но вот мы зовём солдата, наделяем его правом убивать и ещё говорим: «Пользуйся этим правом сполна, пользуйся им в своё Удовольствие». Мы ни в чём его не сдерживаем. Иди и убивай своих братьев такой-то разновидности, говорим мы, иди и убей их столько, сколько сумеешь. А мы Тебя за это вознаградим, потому что своим поступком ты нарушишь заповедь, которую Прежде был приучен почитать.

Такая неожиданная благожелательность пугала Адама Больше, чем прежняя Жестокость; ему чудилось, будто его готовят к Роли Жертвы и заботой окружили перед смертью, как бывает, когда избранников, предназначенных в Дар богам, долго обхаживают и улещивают, чтобы Потом Жертва возлегла на каменный алтарь с радостью и не гневила богов своим несчастным видом.

А кроме того, с тех пор, как Сайрус приступил к военизации быта, его жена успешно овладела навыками, без которых солдату не уцелеть. Она старалась не попадаться на Глаза, ни с кем не заговаривала первая, делала не Больше того, что входило в её Обязанности, и не стремилась к повышению. Она превратилась в безликого рядового, в седьмые штаны в десятом ряду. Ей так Было легче. Всё дальше отодвигая себя на задний План, Алиса добилась того, что Сайрус вскоре вообще перестал её замечать.

Никто не посмел бы назвать его лжецом. По той простой причине, что Ложь вошла в его Плоть и Кровь, и от этого даже Правда, слетая с его уст, отдавала враньём.

Он был здоровый, Сильный Мужчина, и ему Было нужно Рядом женское Тело, а оно тоже стоило денег - Если, Конечно, ты на этом теле не женат. Вздыханья, свиданья, помолвка, венчанье - со всем этим Сайрус управился за две недели, и наутро после свадьбы Алиса была уже беременна. Соседи не сочли женитьбу вдовца поспешной. В те Времена Мужчины обычно успевали за свою Жизнь угробить три, а то и четыре Жены, и Ничего необычного Никто в этом не усматривал.

А вот Лиза Гамильтон была ирландкой совсем другого разлива. Голова у неё была круглая и маленькая, но для содержавшихся Там убеждений не требовалось много места.

Никто не умел так, как Самюэл, успокоить бьющуюся в истерике женщину или до слёз напуганного ребёнка. Потому что Речь его была ласкова, а Душа нежна. От него веяло чистотой - в чистоте он держал и своё Тело, и Мысли.

На полке у него, с краю, чтобы Далеко не тянуться, стояла толстая Чёрная книга, на обложке которой Было вытиснено золотом « Доктор Ганн. Семейный справочник по медицине». Одни страницы были загнуты и от частого пользования обтрепались, Другие же, судя по их виду, не открывались ни разу. Пролистать эту книгу - Всё равно что познакомиться с историей болезни, заведённой на семью Гамильтонов. Вот разделы, куда заглядывали наиболее часто: переломы, порезы, ушибы, свинка, корь, ломота в пояснице, скарлатина, дифтерит, ревматизм, женские болезни, грыжа, ну и Конечно, всё, что связано с беременностью и родами. Может быть, Гамильтонам просто везло, а может быть, они были людьми высокой нравственности, но страницы, посвященные сифилису и гонорее, остались неразрезанными.

Как бы Там ни Было, за тридцать лет до начала двадцатого века он приехал в Салинас-Валли и привёз с собой из Ирландии жену, крошечную женщину с жёстким твёрдым характером, напрочь, как Курица, лишённую Чувства юмора. Она была непреклонна в своих суровых пресвитерианских воззрениях, и Если бы Все разделяли её строгие Понятия о морали, от большинства радостей Жизни не осталось бы мокрого места.