Автор цитат: Джон Стейнбек. Страница 3

- Любопытная это штука, Чувство греховности, заметил Самюэл.  - Если бы человеку пришлось отказаться от всего, что у него Есть, остаться нагим и босым, вытряхнуть и карманы, и душу, он, думаю, и тогда бы умудрился припрятать где-нибудь пяток мелких грешков ради собственного беспокойства. Уж если мы за что и цепляемся из последних сил, так это за наши Грехи.
- Может быть, Сознание нашей греховности помогает нам проникнуться большим смирением. И вселяет в нас Страх перед гневом Господним.
- Да, Наверно. Я думаю, Ощущение собственной ничтожности дано нам тоже не без доброго умысла, потому что едва ли найдешь Человека, лишенного этого Ощущения напрочь; но что касается смирения, то его Ценность понять Трудно, хотя, наверно, логично допустить, что Муки, принимаемые со смирением, сладостны и прекрасны. Что есть Страдание?.. Не уверен, что его природу мы понимаем Правильно.

Ирландцы вовсе не такие уж весельчаки. Они Люди угрюмые и умеют обрекать себя на Страдания, которых не заслужили. Это ведь про них говорят, что они бы сами себя порешили, да Благо Есть Виски, а с ним и Мир краше, и на душе легчает.

Будущее сулило безграничные, беспредельные Возможности. Счастья у людей будет ну прямо полные штаны! Изобилие хлынет в Долину бурным потоком, как Река Салинас в мартовские дни богатого дождями Года. <...> И, пожалуй, в одном только у Самюэла слегка заходил ум за Разум: он, видите ли, сомневался, будут ли Люди счастливы, когда это замечательное Время наконец настанет. <...>  Аппетит меры не знает,  - говорил Самюэл.  - Дашь человеку сладкого пирога, наестся он так, что у него этот пирог из носа лезет, а ему подавай ещё.

Оливия обладала великой отвагой. Вероятно, чтобы растить детей, это Качество необходимо. И ещё я просто обязан рассказать вам, как Оливия разделалась с первой мировой войной. Мышлению Оливии были чужды категории международного масштаба. <...> Поэтому Оливия не очень-то поверила, что началась Война, и продолжала не верить, даже когда салинасский эскадрон добровольческой кавалерии, попав под призыв, погрузил лошадей в вагоны и отбыл в неизвестном направлении. <...> Знай Немцы Оливию и будь они поумнее, они бы из кожи вон вылезли, только бы её не прогневить. Но они её не знали, а может, были Дураки. Убив Мартина Хопса, они проиграли войну, потому что моя Мать пришла в Бешенство и взялась за них, засучив рукава. Она любила Мартина Хопса. Он за свою Жизнь и мухи не обидел. Когда немцы его убили, Оливия объявила Германской империи войну.

Из всех Гамильтонов, Если не считать Лизу, Оливия отличалась наибольшей цельностью натуры. Её религиозные воззрения представляли собой причудливую смесь: Феи из ирландских сказок соседствовали в её теологической системе с ветхозаветным Иеговой, которого Она в более поздние Годы путала со своим отцом. Рай в представлении Оливии был уютным домом, который населяли её покойные Родственники. Всё огорчительное в окружавшей её действительности Оливия попросту отметала, наотрез отказываясь верить, что такое существует, и когда её пытались переубедить, гневалась не на шутку. Как рассказывают, она Однажды горько плакала, когда поняла, что не сможет одновременно плясать на двух балах. Один Бал устраивали в Гринфилде, а другой, в ту же субботу, - за двадцать миль от Гринфилда, в Сан-Лукасе. <...> Она не желала верить, что такое невозможно, но была не в силах сокрушить этот огорчительный факт, а потому, рыдая от досады, не поехала ни в Гринфилд, ни в Сан-Лукас.

- Должно быть, Трудно убивать людей, которых не знаешь и против которых Ничего не имеешь.
- А может, наоборот, легко,  - сказал Луис.
- Что ж, тоже не лишено смысла. Видишь ли, Луис, Есть Люди, искренне любящие этот Мир, но есть и Другие, те, что ненавидят себя и распространяют свою Ненависть на всех остальных - их Злоба расползается во Все стороны, как масло по горячему хлебу.

Верно говорят: голодному во сне пообедать - и то Счастье.

Озарение заливает Мир светом и преображает его, как вспышка ракеты преображает поле боя.

Внезапно он понял, что Радость и Грусть - части единого целого. Храбрость и Страх - тоже неразрывны.

Бабы, они Все одинаковые. А глава закроешь, так и вовсе разницы не чувствуешь.

Мистер Эдвардс был в целом Натура не сложная, но даже в простой душе Есть свои закоулки, тёмные и запутанные. Кэтрин была умна, но и умной женщине не углядеть всех развилок в лабиринте мыслей и чувств Мужчины.

Не понимаю, Почему такая девушка, как ты… - начал он и в тот же Миг пал жертвой древнейшего Заблуждения, аксиомы, гласящей, что девушка, в которую ты влюблён, не может быть непорядочной или лживой.

Почти каждый Человек прячет в себе какие-нибудь неуёмные Желания и влечения, Страсти и Чувства, готовые прорваться в любой Миг; спокойная поверхность нередко скрывает под собой рифы эгоизма, алчности и похоти. Большинство из нас либо держат свою природу в узде, либо дают ей волю тайком. <...> ... Секс - со всеми сопутствующими ему томлениями и страданиями, ревностью и запретами - волнует и бередит Человека сильнее, чем Все Другие страсти. А в те Времена секс бередил людей даже мучительнее, чем Сейчас, потому что сама эта Тема не подлежала обсуждению, её старательно обходили молчанием. Каждый скрывал полыхавший в нём Огонь и на людях делал Вид, что Ничего такого Нет и быть не может, но едва Пламя из твоего маленького ада вырывалось наружу, ты оказывался перед ним беспомощен.

Совершая Подлость или Жестокость, Человек причиняет себе Боль, размышлял Адам, и потому должен кого-нибудь за эту боль наказать.