Книга: По ту сторону рассвета. Страница 2

- Нет предопределенности, Есть Судьба. Она есть и у людей, но она берет Начало и имеет Конец вне этого мира. Как мог создать вас свободными тот, Кто сам есть худший из невольников? Как мог дать вам Корни вовне тот, кто сам корнями пророс здесь?
- Он говорит иначе.
- А... Он говорит... - Лютиэн улыбнулась. - Ты слышала его Слова и ви Дела его дела. Чему будешь верить?

- Порченая Морготом - вот как вы считаете.
- Мне всегда казалось, что я Лучше прочих знаю, как я считаю, - Голос нолдо не похолодел нимало, он даже улыбнулся, но Даэйрет это и бесило. Неужели Злоба ни разу не прорвется из-под этой безупречной Маски? Или того хуже - это вовсе не маска, а Лицо, и тогда... тогда это лицо настолько прекрасно, что его нужно или полюбить всем сердцем, или возненавидеть, а равнодушным оставаться невозможно.

- Я... я не знала, что будет Завтра...
- Завтра наступило сегодня, - сказал эльф.
- Очень Хорошо! И что же Мне Делать?
- Наверное, Жить.

Она вспоминала Все горестные Легенды, которые слышала в Аст-Ахэ. Ученики, растерзанные орлами, алая Кровь на белой скале... Крылья Изначального... Черные маки... А здесь вырастал под скорбные Звуки песни тугой, упругий алфирин, горошинки соцветий лопались, обнажая белую изнанку маленьких цветков, и вскоре весь курган стал зелено-белым... Одиннадцать эльфов Финрода умирали не Напоказ, не на белой скале, а во мраке подземелья, и Если бы Лютиэн не успела взять замок, так бы и не нашли ни их, ни Берена, погребенного заживо - и не в садах Ирмо, а в смрадном склепе. Легенда Аст-Ахэ померкла.

Как странно: единственный раз в Жизни Она видела его - уже мертвым, завернутым в похоронные холсты из небеленого льна. Но, едва глянув на его выцветшее, тронутое смертью Лицо, она ощутила потерю так остро, как не ощущала ничьей потери. Ей хотелось бы застать его в живых... Хотелось бы, чтобы ее головы в свое Время касались его Руки, а не руки...
... МОРГОТА...
Тогда, над открытой могилой Финрода, она Впервые про себя назвала Учителя этим именем. И сама себя испугалась - как она могла, это же Учитель! И все-таки - не находилось для него другого имени - Сейчас, когда Песок сыпался сквозь бревна кровли на лицо Финрода.

И Все же Даэйрет не могла пожалеть этих эльфов. Что-то в них противилось жалости. Даже Сейчас, еле-еле тянущие Ноги, одетые с чужого плеча, они были полны Достоинства - настолько, что порой казались такими же гордыми и высокомерными, как и их сородичи из войска, в ярких одеждах и сверкающих доспехах.

Даэйрет в палатке кусала Губы и пальцы и жаждала лишь одного: НЕ ПОВЕРИТЬ. О, теперь Она понимала, что чувствовал Берен, слушая Этиль. Как бы она хотела набраться его смелости, выскочить из палатки и закричать: Неправда, Все - неправда! Но Нет - не только в смелости Было Дело... Берен верил себе, вот Почему он был так смел. Ну, пусть бы этот эльф хоть раз сказал что-нибудь такое, что она могла бы радостно назвать ложью и на этом основании опровергнуть все. Но ведь нет. Она сама Там была, она видела, как их выносили из развалин - полунагих, в каких-то обрывках ветхого тряпья, исхудавших и израненных. Они плакали и жмурились от невыносимого солнца - а ведь был Закат!

Даэйрет могла не верить Берену, могла не верить эльфам, могла не верить другим людям - но собственным глазам и собственному сердцу Она не поверить не могла.

Говорят, ты свалил в поединке черного рохира - сумеешь ли ты своей секирой рассечь подземный Огонь? Наложишь ли цепи на Смерть, забьешь ли чуму в колодки? Пронзишь ли копьем северный Ветер, стрелой - засуху? Что мы можем сделать, Хурин, Если Мир сражается против нас?

Ворота Тол-ин-Гаурхот не могли открыть ни Хитрость, ни Доблесть, ни чары - ключом к ним станет Мастерство и Разум.

Финрод мертв! - это Было так, словно умерло само милосердие.
Но, умирая, оно пробудило к Жизни отвагу и Месть.

Имя Маэдроса для всех эльфов Средиземья Было именем отваги и самоотречения; имя Финголфина - именем чести, имя же Финрода... Артанор не знал, как называется та Добродетель, которая сделала Финрода вождем. Это была некая Мудрость, отличная от мудрости ingolmor, мудрость духа и сердца. Она порождала странное Благородство и порой казалась безумием.

Он верил.
И оказалось - был прав, хотя Эльфы и скрывали это. Хурину Было немного обидно, но сердца он не держал. Знал, что слишком прост для той Игры, которую они вели за спиной Саурона. Никогда не умел по-настоящему прикидываться, скрывать те Чувства, которые Есть, и изображать те, которых Нет. Что ж, есть Люди хитрые и люди простые, хитрые нужны на одно, простые - на другое...

Берен. С малым отрядом людей и эльфов. Но Волчьем Острове. О, безумец! И Вместе с тем Она ощутила странное Облегчение. Значит, Берен Все же не предал своего Короля. Значит, он остался прежним Береном, верным и в дружбе, и в Любви, верным до конца...
... До самой смерти.