Персонаж: Лютиэн

Не бойся волчьей шкуры, бойся волчьей сути.

Лютиэн улыбнулась и свободной рукой вынула из своей вышивки иглу.
- Посмотри, Сестра, - нитка тянется за ней. Сама по себе Она не может создать узора на основе, не может соединить Плечо и рукав - ибо неспособна проколоть ткань; но и игла без нее Ничего не вышьет и не сошьет.
- Ты знаешь, куда он пойдет, - проговорил Келеборн. - Ты знаешь, что оттуда Нет возврата.
- Куда игла, туда и нить, лорд Келеборн.

Есть пути, по которым не пройти в одиночку или армией - только вдвоем.

- В конце концов думаешь - будь что будет - и ложишься в чью-то ладонь.
- ... И тот, в чью руку ты лег, обнаруживает себя сжимающим рукоять меча - и что ему Делать с мечом?
- Разве Меч может знать, что нужно с ним делать? Разве он может сказать?

Я хочу спасти Тебя только потому, что Убийство Мне еще более отвратительно, чем ты.

- Даже Сейчас, - сказал он, погладив мечи сквозь ткань. - Даже сейчас я не могу о них плакать.
- Другие могут Говорить что угодно, - Лютиэн положила на его руку свою ладонь. - Но я-то знаю, что твое Горе не меньше, а Больше слез.

Прежде он верил в Возможность искупления, но Сейчас потерял эту веру. Бывшее не сделать небывшим.

- Нет предопределенности, Есть Судьба. Она есть и у людей, но она берет Начало и имеет Конец вне этого мира. Как мог создать вас свободными тот, Кто сам есть худший из невольников? Как мог дать вам Корни вовне тот, кто сам корнями пророс здесь?
- Он говорит иначе.
- А... Он говорит... - Лютиэн улыбнулась. - Ты слышала его Слова и ви Дела его дела. Чему будешь верить?

- Ты сказала, что во Мне Есть много из того, что ты любишь в нем. А что у него есть такое, чего Нет у меня?
Лютиэн пришлось немного подумать над ответом.
- Самоотречение, - сказала Она наконец.

- Я полюбила его за то, что он полюбил меня, - сказала Она. - За то, что страдал, тая свою Любовь, но был отважен, открывая ее. За то, что он предлагает Мне себя всего искренне и без остатка, как жертву, полностью раскрыв Ладони, не пытаясь Ничего удержать и оставить себе; а меня он принимает как Благословение, не требуя того, что сверх моих сил, но и не пренебрегая ни единой малостью. Люблю остроту его разума, неистовство чувств, мощь воли, которая повела его в этот безумный Поход... Я люблю его за то, что он - это он; потому что я - это я. Вот, пожалуй, и Все...

- Отчего Она не последовала за ним, Если так любит? Испугалась?
- Только не за себя, Соловушка... Мало Кто... Да Нет - Никто не остался бы из одного только страха. Меня порой посещают бесплодные Размышления - а если бы Поход Феанаро стал тем, чем должен был стать... Не бунтом - а священной войной ради обретения Первозданного Света... Разве стали бы удерживать нас Валар и разве отказали бы в кораблях тэлери? Не Страх заставил повернуть тех, кто повернул. Просто очень важно порой чувствовать свою правоту. Ее страшил не Путь, который разделил Финарато - а проклятье, понесенное им. Да он и сам не хотел бы для нее того, через что прошел. Нам очень важно знать, что кто-то Там Ждет нас... Ждет и любит.

- Ты знаешь, как в раковине рождается жемчужина?
- Нет...
- Туда, в середину, попадает песчинка. У моллюска нет рук, чтобы вытащить чужеродное Тело - а песчинка раздражает; моллюску больно, и он начинает обволакивать ее своим перламутром: слой за слоем, слой за слоем... Моллюск не думает, что творит Красоту - он просто жаждет избавиться от непрестанно саднящей боли.

- Если бы Келеборн пришел к твоему отцу просить твоей Руки - разве Арфин услал бы его на Поединок с Морготом?
Галадриэль покосилась на Дверь, за которой спал ее муж.
- Вряд ли Мой Отец так поступил бы, - с улыбкой сказала Она. - Хотя бы потому что он Хорошо знал свою Дочь... Я отправилась в Эндорэ за... гораздо меньшим, чем Любовь.

Сколько же в мире зла от того, что кто-то хочет другим добра, как он это понимает?