В его воспоминании были деревенские
Люди:
Женщины,
Дети,
Старики,
Бедность и измученность, которые он как будто теперь в
Первый раз увидал, в особенности улыбающийся старичок-младенец, сучащий безыкорными ножками, - и он невольно сравнивал с ними то, что
Было в городе. Проходя мимо лавок мясных, рыбных и готового платья, он был поражен - точно в первый раз увидел это - сытостью того огромного количества таких чистых и жирных лавочников, каких
Нет ни одного
Человека в деревне. Люди
Эти, очевидно, твердо были убеждены в том, что их
Старания обмануть людей, не знающих толка в их товаре, составляют не праздное, но очень
Полезное Занятие. Такие же сытые были кучера с огромными задами и пуговицами на спине, такие же швейцары в фуражках, обшитых галунами, такие же горничные в фартуках и кудряшках и в особенности лихачи-извозчики с подбритыми затылками, сидевшие, развалясь, в своих пролетках, презрительно и развратно рассматривая проходящих. Во всех этих людях он невольно видел теперь тех самых деревенских людей, лишенных земли и этим лишением согнанных в
Город. Одни из этих людей сумели воспользоваться городскими условиями и стали такие же, как и господа, и радовались своему положению,
Другие же стали в городе в еще худшие
Условия, чем в деревне, и были еще более жалки. Такими жалкими показались Нехлюдову те сапожники, которых он увидал работающих в окне одного подвала; такие же были худые, бледные, растрепанные прачки, худыми оголенными руками гладившие перед открытыми окнами, из которых валил мыльный пар. Такие же были два красильщика в фартуках и опорках на босу ногу,
Все от головы до пяток измазанные краской, встретившиеся Нехлюдову. В засученных выше локтя загорелых жилистых слабых руках они несли ведро
Краски и не переставая бранились.
Лица были измученные и сердитые. Такие же лица были и у запыленных с черными лицами ломовых извозчиков, трясущихся на своих дрогах. Такие же были у оборванных опухших мужчин и женщин, с детьми стоявших на углах улиц и просивших милостыню. Такие же лица были видны в открытых окнах трактира, мимо которого пришлось пройти Нехлюдову. У грязных, уставленных бутылками и чайной посудой столиков, между которыми, раскачиваясь, сновали белые половые, сидели, крича и распевая, потные, покрасневшие люди с одуренными лицами.
Один сидел у окна, подняв брови и выставив
Губы, глядел перед собою, как будто стараясь вспомнить что-то.