Автор цитат: Вячеслав Шишков

Реализуя свою волю, свое «я хочу», Человек обязан все-таки производить это в атмосфере морали…

Подбадривали Друг Друга:
- Ничего… Вот кончится Ветер, полетим стрелой.
- Нычего. Нэ робей!..
Но Глаза откровенней языка. Прохор спрашивал черкеса глазами и получал немой Ответ: « Плохо, Прошка!».

Плывите, не страшитесь, реку не кляните, Она вас выведет. Река - что Жизнь.

Лицо Прохора вскоре прояснилось, Глаза горели несокрушимой верой в себя, ему уже грезился радостный Конец пути, хотя это всего лишь скрытое неизвестностью Начало.

Однако мечтам Нет Дела, что он юн, - влекут его по волшебному пути, усыпают Путь цветами: то он мчится на собственном автомобиле в Америку, то правит океанским пароходом, бьет китов, тюленей.

С некоторого времени вся Жизнь стала для меня как Сон. И Всё жду: вот проснусь, вот проснусь, а проснуться не могу...

Она баба-порох.

Я погиб. Я потерял вас: я Все потерял!..

И, недолго думая, образовал театральный кружок-ячейку.
Народ Ничего не понимал, в члены записывались очень мало. А когда дьячок пустил для озорства Слух, что записавшимся будут селедки выдавать, в ячейку привалило Все село, даже древние старцы и старухи.
Председатель Павел Мохов рассмеялся и колченогой старушонке Секлетинье задал такой Вопрос:
- Хорошо, я Тебя, Бабушка, зарегистрирую. Вот тебе Роль, играй первую любовницу. Можешь?
- Играй сам, толсторожий Дурак, - зашамкала бабка, приседая на кривую ногу. - Подай мои селедки, что по закону причитается… Три штуки.

- О, Горе, Мне, горе!... - безнадежно стонет Аннушка.
- Погоди ты… Го-о-ре!... - кряхтит, вылезая из будки, Федотыч. - У Тебя горе, а у меня вдвое. Видишь, жировушка погасла.

- Вот Черти! Живут, как самая отсталая Национальность, - возмущался Павел Мохов. - Ежели с птичьего полета по-глядеть...

Павел Мохов трясущейся рукой всунул новый пистон, но самопал опять дал осечку. Ругаясь и шипя, Павел выбрал из проржавленных пистонов самый свежий.
Жених умоляюще взглянул на кулисы и, покрутив над головой Пистолет, вновь направил его в Грудь донельзя смутившейся Аннушки:
- Умри, несчастная!!
Кто-то крикнул в зале:
- Чего ж Она не умирает-то!
- Ах, прощай белый Свет!... - в третий раз простонала Аннушка, и самопал за кулисами третий раз дал осечку.
Дыбом у Павла поднялись Волосы, он заскорготал зубами. Жених бросил свой деревянный пистолет, крикнул: - Тьфу! - и, ругаясь, удалился.
Аннушка же совершенно не знала, что ей предпринять, - наконец, закачалась и упала.
- Занавес! Занавес давай! - суетились за сценой.
Но в это Время, как Гром, тарарахнул выстрел.
Весь зал подпрыгнул, ахнул.
Храпевший суфлер Федотыч тоже подпрыгнул, подняв на голове будку. С окон посыпались на Пол спящие, а те, что храпели на полу, вскочили, опять упали - и поползли, Ничего не соображая.
Аннушка убежала, и занавес плавно стал задергиваться.

В эту тёплую тёмную Ночь в весеннем воскресшем мире Всё купалось в Любви. Любовь распускала почки деревьев, сеяла по лугам Цветы, одевала травами землю. Тёплые, плодоносные ветры укрывали весь простор любовной тьмой - целуйтесь, любите! - и сами целовали Мир нежно и Тихо от былинки, от тли до кедра, до каменных скал... Целуйтесь, любите, славьте природу! Безглазые черви прозрели во тьме - прозрейте, любите! Змеи, шипя и мигая жалом, свивались в узлы, холодная Кровь их ещё более холодела от любовной неги, змеи - и те любили Друг Друга в эту тёмную ночь. Вот Медведь с рёвом ошарашил дубиной по черепу другого медведя, а Там схватились в смертном бое еще пяток. Гнётся, стонет тайга, трещит бурелом, и уж на версту взворочена Земля; рявкают, ломают когти, и Почва от крови - густая Грязь. А медведица, поджав Уши, лежит в стороне, прислушивается и тяжко дышит, высунув Язык. По языку течет слюна. Вот Волки воют и грызутся на три круга, всаживая в глотку бешеные клыки. Грызитесь, - любовь слаще смерти! Любовь - Начало всего! А утром грелась медведица на Солнце, насыщенная новой жизнью, как горячий сухой Песок дождём. И так - из Жизни в Жизнь, от наследия гробов, чрез Смерть, чрез тьму, из солнца в солнце, чрез Океан времен - передается Бытие по безначальному кругу вечности. В эту тёмную тёплую ночь и Звёзды светили ярче, чуткий Слух мог уловить их любовный Шепот, звёзды дрожали от Страсти: вот сорвалась Одна и, мчась и сгорая, падала из простора в простор. Люди! Славьте природу, любите землю, любите жизнь!

Однако Нет такого Человека, который бы знал себя до дна. Даже вещий ворон не чует, где сложит свои Кости.