Павел Мохов трясущейся рукой всунул новый пистон, но самопал опять дал осечку. Ругаясь и шипя, Павел выбрал из проржавленных пистонов самый свежий.
Жених умоляюще взглянул на кулисы и, покрутив над головой
Пистолет, вновь направил его в
Грудь донельзя смутившейся Аннушки:
-
Умри, несчастная!!
Кто-то крикнул в зале:
- Чего ж
Она не умирает-то!
- Ах, прощай белый
Свет!... - в третий раз простонала Аннушка, и самопал за кулисами третий раз дал осечку.
Дыбом у Павла поднялись
Волосы, он заскорготал зубами. Жених бросил свой деревянный пистолет, крикнул: - Тьфу! - и, ругаясь, удалился.
Аннушка же совершенно не знала, что ей предпринять, - наконец, закачалась и упала.
- Занавес! Занавес давай! - суетились за сценой.
Но в это
Время, как
Гром, тарарахнул выстрел.
Весь зал подпрыгнул, ахнул.
Храпевший суфлер Федотыч тоже подпрыгнул, подняв на голове будку. С окон посыпались на
Пол спящие, а те, что храпели на полу, вскочили, опять упали - и поползли,
Ничего не соображая.
Аннушка убежала, и занавес плавно стал задергиваться.
