Книга: Герой нашего времени. Страница 7

Были некогда Люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают Участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные Права!.. И что ж? Эти лампады, зажженные, по их мнению, только для того, чтобы освещать их битвы и торжества, горят с прежним блеском, а их Страсти и Надежды давно угасли Вместе с ними, как огонек, зажженный на краю леса беспечным странником! Но зато какую силу воли придавала им Уверенность, что целое Небо со своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!.. А мы, их жалкие Потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей Сердце при Мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому знаем его Невозможность и равнодушно переходим от Сомнения к сомнению, как наши Предки бросались от одного Заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает Душа во всякой борьбе с людьми или судьбою…

Все почти Страсти начинаются так, и мы часто себя очень обманываем, думая, что нас Женщина любит за наши физические или нравственные Достоинства; Конечно, они приготовляют ее Сердце к принятию священного огня, а все-таки первое Прикосновение решает Дело.

Многим Все вообще эпитафии кажутся смешными, но Мне Нет, особенно когда вспомню о том, что под ними покоится.

Такова была моя Участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не Было; но их предполагали - и они родились. Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал Добро и Зло; Никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, - Другие Дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов Любить весь Мир, - меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная Молодость протекала в борьбе с собой и светом; Лучшие мои Чувства, боясь Насмешки, я хоронил в глубине сердца: они Там и умерли. Я говорил правду - Мне не верили: я начал обманывать; узнав Хорошо Свет и пружины общества, я стал искусен в науке Жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось Отчаяние - не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: Одна половина Души моей не существовала, Она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, - тогда как Другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины.

Любовь, которую мы читаем в глазах, ни к чему женщину не обязывает, тогда как Слова…

Страсти не что иное, как Идеи при первом своем развитии: они Принадлежность юности сердца, и глупец тот, Кто думает целую Жизнь ими волноваться: Многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни Одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это Спокойствие часто признак великой, хотя скрытой Силы; Полнота и Глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; Душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий Отчет и убеждается в том, что так должно; Она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, - лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка. Только в этом высшем состоянии самопознания Человек может оценить Правосудие божие.

Идеи - создания органические, сказал кто-то: их Рождение дает уже им форму, и эта Форма Есть Действие; тот, в чьей голове родилось Больше идей, тот больше других действует; от этого Гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как Человек с могучим телосложением, при сидячей Жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара.

Зло порождает зло; первое Страдание дает Понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти в голову Человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности.

Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного Права, - не самая ли это сладкая Пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная Гордость.

Честолюбие Есть не что иное как Жажда власти, а первое мое Удовольствие - подчинять моей воле Все, что меня окружает; возбуждать к себе Чувство Любви, преданности и страха - не есть ли Первый признак и величайшее торжество власти?

Есть необъятное Наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся Души! Она как цветок, которого лучший Аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его Надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!

Беспокойная потребность Любви, которая нас мучит в первые Годы молодости, бросает нас от одной Женщины к другой, Пока мы найдем такую, которая нас Терпеть не может: тут начинается Наше Постоянство - истинная бесконечная Страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в Пространство; Секрет этой бесконечности - только в невозможности достигнуть Цели, то Есть конца.

Музыка после обеда усыпляет, а спать после обеда здорово: следовательно, я люблю музыку в медицинском отношении.

Вы, Мужчины, не понимаете наслаждений взора, пожатия Руки, а я, клянусь тебе, я, прислушиваясь к твоему голосу, чувствую такое глубокое, странное Блаженство, что самые жаркие Поцелуи не могут заменить его.