скорбь [Тема] Страница 1

Я перестал пытаться ограждать скорбящих от их горя, вместо этого начав стараться как можно более мягко преподносить им правду - при этом признавая, что Правда не Всегда простая и цельная. Она может порой состоять из множества кусочков, не Все из которых Мне удаётся разглядеть. Кроме того, правда может Быть разной в Зависимости от того, с какой стороны на неё посмотреть - и, как Результат, некоторые семьи просят сказать им правду, Если она не совпадает с их ожиданиями и предположениями.

Все, что мог достичь на этой земле смертный, Было совершено. Осталось подготовить благоприятный Переход в Мир иной - проще говоря заняться постройкой пагод. Однако в этом пункте великолепно разработанной программы произошел досадный сбой. Через три дня после приема в губернаторском дворце У По Кина, не успевшего оплатить ни камня для святилища, хватил апоплексический Удар, и он скоропостижно скончался. Нет защиты от могучего рока. Скорбь и Печаль охватили Ма Кин. Сколько бы пагод Она ни построила, мужу это не поможет, Небеса учитывают лишь самоличные деяния.

- Коктейли, и без меня?
- Это Импровизация. Глушим Скорбь по неудавшейся Жизни.
- О! Я делаю то же с помощью спорта. Но кому нужен инфаркт?

Солнце плыло из-за утренней зари,
Мироносицы ко Гробу Тихо шли.
Скорбь овеяла их облаком седым:
Кто у входа Камень тяжкий сдви Нет им?
Ароматы держат в трепетных руках.
Выплывает солнце в медленных лучах,
Озаряет солнце темный, низкий вход.
Камня нет. Отвален камень. Ангел ждет,
Ангел белый над Гробницей Божьей встал,
Мироносицам испуганным сказал:
- Не ищите Иисуса: Он Воскрес,
Он на Небе и опять сойдет с Небес.
Тихий Ужас, сладкий Трепет и восторг
Вестник чуда из сердец всех жен исторг.
Лобызают ткани светлые пелен.
Солнце встало. В небе светлый, вечный звон…

Чтобы лечить Скорбь, терапевт не может оставаться отстраненным, он должен встретиться со смертностью лицом к лицу.

- Вы должны побороть свою Скорбь, сударыня. Я Всегда так делаю.
- Утрату мою не назовешь обычной.
- Ее не назовешь необычной, сударыня. Мужья умирают каждый День, равно как, и Жены.
- А также и Братья, сэр.
- Сэр, а еще умирают Щенки и моськи.

Глухая Ночь накрыла этот Город.
Не видно нам улыбок в темноте.
Неужто Час разлуки будет долог?
Неужто не пробиться доброте?
Алеет город - Вместе с ним и ночь.
И улицы кричат, и падают тела.
Не остановимся мы Больше, чтоб помочь?
Ведь гибнет на глазах наша земля.
Но солнца луч пробьётся к нам с рассветом.
Закончит он кровавый хоровод.
Нам только верить, помнить всем об этом.
Вы помните, вы слышите, народ?
И Тучи убегут, и кончится г Роза.
И оживёт кровавая земля!
Сквозь Скорбь и Боль, как яркая земля…
восстанет город, будто роза расцвела!
Я буду ждать, я буду крепнуть вопреки.
Искать Тебя Всегда, Всё тем же жадным взглядом.
Коснусь, не отпущу твоей руки.
И буду целовать, Любить - я буду Рядом!

Корейцы умеют радоваться как Дети, но в скорби они молчаливы и неприступны.

***
От всяческой лукавой лжи
оберегай свои и Мысли, и слова,
К любому приступая делу Вместе с искренностью всею,
В насмешку ль кто-то,
как мячом, играет честностью твоею
Иль клеветническая вкруг распространяется молва, -
В чьём Сердце мужественном
к истине Любовь неистребимая жива,
Разве не будет заодно во всех намерениях с нею?
***
С горячим сердцем,
в то же Время при подвижности и широте ума,
А также с верою великою в Добро минуя годы,
Способен превозмочь ты будешь всевозможные невзгоды
И одолеть Тебя не сможет мировая Скорбь сама…
На севере так даже самая суровая и долгая зима
Сковать глубокие подземные не в состоянье воды!
***
Свободно сквозь покровы плоти
научась духовным взором проникать -
Тем, что рентгеновских лучей неуглядимых нечто вроде, -
Как Тьма ночная отступает вскоре Солнца при восходе,
Нам в Жизни многое б, возможно, прояснилось… и, как знать,
К истоку сущего всего
гораздо Ближе не смогли бы ли мы стать,
Узрев его укрытье всюду в окружающей природе?!

Да, это был - что бы Там ни говорили - настоящий Траур, и Скорбь была неподдельной, ибо его [диктатора] Смерть, которой мы так долго и так вожделенно ждали, многое открыла нам в нас самих, и Прежде всего то, что, ожидая в полной безнадежности, когда он издохнет от любой из своих королевских болезней, когда вести о его кончине, - столько раз передававшиеся шепотом из уст в уста и столько раз опровергавшиеся, - станут наконец правдой, мы кончились сами, выгорели дотла, и теперь мы не поверили в его окончательный Уход не потому, что в действительности не были убеждены в этом, а потому, что в глубине Души этого уже не хотели; мы не могли себе представить, как будем Жить дальше, как вообще может продолжаться Жизнь без него - наша жизнь, в которой он, как оказалось, занимал такое непомерно большое Место…

Чиновник был обидчивый и замученный, и ел диабетический хлебец, и, вероятно, получал мизерное жалованье, был женат, и у ребёнка была сыпь по всему телу. Бумажке, которой у них не Было и которую следовало достать, он придавал Значение космическое, весь Мир держался на этой бумажке и безнадёжно рассыпался в Прах, Если Человек был её лишён. Мало того: оказывалось, что Лужины получить её не могли, Прежде чем не истекут чудовищные сроки, тысячелетия отчаяния и пустоты, и одним только писанием прошений было позволено облегчать себе эту мировую Скорбь.

Анна плакала, и постепенно её охватила странная Печаль, светлая и даже приятная. Такую печаль мы чувствуем, когда завершается нечто очень Хорошее: это вовсе не Скорбь о внезапной и безвозвратной потере.

- Я знаю, что ты оплакиваешь Патрика. Что бы ты ни говорила, я знаю это.
- Просто я грущу не так, как могла бы. И это меня печалит.

Скорбь высосала из него всю Жизнь.