Автор цитат: Макс Штирнер. Страница 2

Если даже предположить тот Случай, что каждый единичный Человек в народе изъявил бы ту самую волю, и если таким образом осуществилась бы полная «всеобщая Воля», Дело нисколько не изменилось бы. Разве моя воля, проявленная Вчера, не связывала бы меня сегодня и Позже? В этом случае моя воля застыла бы. Что может быть хуже постоянства? Мое Создание, то Есть какое-нибудь определенное Выражение моей воли, стало бы моим повелителем. Я же, создатель, был бы стеснен в своей воле. А то, что я вчера был глупцом, я должен был бы оставаться им всю Жизнь. Так в сфере государственной Жизни я в лучшем случае становлюсь рабом самого себя. Потому, что я вчера обладал волей, я сегодня безволен, вчера самоволен, а сегодня несвободен.
Как это изменить? Только тем, что я не признаю никакой Обязанности, то есть не свяжу себя или не позволю себя связывать. Если я не имею обязанностей, то и не знаю закона.

Государства существуют лишь до тех пор, Пока имеется господствующая Воля, и эта господствующая воля считается равнозначащей собственной воле. Воля властителя - Закон. Что помогут тебе твои Законы, Если им Ни Кто не следует, что значат твои приказания, когда никто не позволяет приказывать себе? Государство не может отказаться от притязания на то, чтобы определять волю единичного Лица и рассчитывать на свое Воздействие на нее. Для него безусловно необходимо, чтобы никто не имел собственной воли; если кто-либо обнаружил таковую, то государство должно Было бы его исключить (запереть, изгнать и т. д.); если бы Все имели свою отдельную волю, то они уничтожили бы этим государство, ибо оно должно хотеть быть господином всех, кого оно в себе заключает, и эту волю называют «государственной волей». Кто для того, чтобы существовать, должен рассчитывать на безволие других, тот - игрушка в руках этих других, как господин - игрушка в руках своего слуги. Если прекратится Покорность, то неминуемо уничтожится и Господство.

Если вы берете Наслаждение, то оно - ваше Право, если же вы будете лишь домогаться его, не решаясь прямо захватить его, то оно останется по-прежнему «благоприобретенным правом» тех, которые имеют привилегию наслаждений. Оно их право, как в случае захвата Было бы вашим правом.

Я сам решаю - имею ли я на что-нибудь Право; вне меня Нет никакого Права. То, что Мне кажется правым, - и Есть правое. Возможно, что другим оно и не представляется таковым, но это их Дело, а не мое: пусть они обороняются. И Если бы весь Мир считал неправым то, что, по-моему, право и чего я хочу, то мне не Было бы Дела до всего мира. Так поступает каждый, Кто умеет ценить себя, каждый в той мере, в какой он эгоист, ибо Сила выше права - с полным на это правом.

Разве китайские подданные имеют Право на свободу? Даруйте им это право, и вы увидите, как сильно вы ошиблись: они не умеют пользоваться свободой, и поэтому не имеют Права на свободу, или, точнее, у них Нет свободы, а потому они и не имеют права на свободу. Дети не имеют права на Совершеннолетие, потому что они несовершеннолетние: то Есть потому что они дети. Народы, не добившиеся полноправия, не имеют права на полноправие: выйдя из состояния бесправия, они приобретают права на полноправие. Другими словами: то, чем ты в силах стать, на то ты имеешь право. Все права и все Полномочия я черпаю в самом себе. Я имею право на все то, что я могу осилить. Я имею право низвергнуть Зевса, Иегову, Бога и т. д., Если могу это сделать, если же не могу, то Эти боги всегда останутся относительно меня правыми и сильными, я же должен буду преклониться перед их правом и силой в бессильном «страхе Божием», должен буду соблюдать их Заповеди и буду считать себя правым во всем, что я ни совершу согласно их праву, как русская пограничная стража считает себя вправе застрелить убегающих от нее подозрительных людей, действуя по приказу «высшего начальства», то есть убивая «по праву». Я же сам даю себе право убивать, Пока я сам того не воспрещу себе, пока я сам не буду избегать Убийства, не буду бояться его как « Нарушения права».

Коммунизм, полагающий, что Люди «от природы имеют равные Права», опровергает свое собственное Утверждение, что люди не имеют от природы никаких прав. Он ведь не признает что Родители «от природы» наделены правами относительно детей, или обратно, он упраздняет и семью. Природа не дает родителям, детям никаких прав. Вообще Все это революционное, или бабефовское, основоположение покоится на религиозном, то Есть ложном, воззрении. Как можно признавать Право, не стоя на религиозной точке зрения? Разве «право» не религиозное Понятие, то есть нечто Святое? Ведь «правовое Равенство», провозглашенное революцией, только видоизмененная Форма «христианского равенства», «равенства братьев», детей Божиих, христиан и т. д., короче - Братство.

Право цензуры. Для того, чтобы приговоры этого суда признать правосудием, Надо считать и цензуру правом. Но все-таки, несмотря на это, думают, что Суд дает защиту. Да, защиту против Ошибки отдельного цензора: он защищает цензурного законодателя от неправильного толкования его воли, но по отношению к законодателю еще крепче утверждает Закон, сообщая ему «священную силу Права». Прав ли я или Нет - об этом Никто другой не может Судить, кроме меня самого. Другие могут судить и толковать лишь о том, признают ли они за мною право и является ли оно правом и в их глазах.

Всякое существующее Право - Чужое право, право, которое Мне «дают», «распространяют на меня». Но разве я могу быть прав только потому, что Все признают меня правым? А между тем, что такое право, которое я в государстве или обществе обретаю, как не право, данное мне чужими? Если глупец оправдывает меня, то я начинаю колебаться в своей правоте: я не желаю, чтобы глупец оправдывал меня. Но если и мудрый оправдывает меня, это все же еще не составит моей правоты. Моя Правота совершенно не зависит от решений глупцов и мудрецов. Тем не менее мы до сих пор домогались именно такой правоты. Мы ищем правоты и обращаемся с этой целью к суду. К какому? К королевскому, церковному, народному суду. Может ли султанский Суд решать Вопросы о правоте иначе, чем соответственно тому, что султан постановил считать правым? Может ли он признать мою правоту, если Она не совпадает с понятиями султана о правоте? Например, может ли суд признать правомерным решением государственную измену, если султан не признает ее таковой? Может ли цензурный суд даровать мне свободу Слова и печати, право свободно высказывать свои мнения, если султан не пожелает признать за мною такого права?
Что же этот суд может дать мне? Он отстаивает правоту султана, а не мою: я Там обрету чужую правоту. И только если эта чужая правота согласуется с моей, я тоже окажусь правым на этом суде.

В этом трояком отношении ленная Зависимость совершенно преобразилась: от всемогущего « Человека» мы получаем, во-первых, в ленное Владение нашу Власть, которая называется не властью или силой, а «правом», «правом человека».
Далее: мы получаем от него в лен Наше Положение в мире, ибо он, посредник, способствует нашему общению, которое поэтому должно быть только «человечным». Наконец: мы получаем от него в лен нас самих, именно - нашу собственную Ценность или Все, чего мы стоим, ибо мы - Ничего не стоим, Если он не обитает в нас или если мы не «человечны». Власть, Мир, я - все принадлежит «человеку».
Но разве я не могу провозгласить себя и господином, и посредником, и своим собственным Я?

Отрицатель святости направляет свои Силы против богобоязненности, ибо Страх Божий определил бы его Отношение ко всему, что он продолжал бы считать святыней. Осуществляет ли священную Власть Бог или Человек в богочеловеке, считается ли, следовательно, что-нибудь святыней во Имя Человека ( Гуманность), - это нисколько не изменяет страха Божьего: ведь и человек почитается «верховным существом» в той же степени, как в специальной религиозной области Бог, как «верховное Существо», требует от нас и страха, и почтения, и оба они внушают нам благоговение.
Настоящая богобоязненность уже давно поколеблена, в общий обиход невольно вошел более или менее сознательный Атеизм, который выражается внешним образом в широком развитии «бесцерковности». Но то, что отнимали у Бога, отдавали человеку, и власть гуманности возрастала по мере того, как умалялось Влияние и Значение благочестия. Человек как таковой и Есть нынешний Бог, и прежняя богобоязненность теперь сменилась страхом человеческим.
Но так как человек представляет собой лишь другое верховное существо, то, в сущности, с Верховным Существом произошла лишь некоторая метаморфоза, и страх человеческий есть лишь видоизмененный страх Божий.
Наши атеисты - благочестивы.
Если в так называемую феодальную эпоху мы Все получали в ленное Владение от Бога, то в либеральный период устанавливается такая же ленная Зависимость от «человека»: Прежде Бог был господином, теперь этим господином стал человек. Бог был посредником - теперь посредником стал человек, Бог был духом - теперь духом стал человек.

Понятия еврея слишком мало для Тебя, и еврейское не составляет твою задачу; быть греком, немцем - тоже недостаточно. Но будь человеком, и тогда ты обретешь Все, считай человеческое своим призванием.
Теперь я знаю, чем должен быть, и можно уже установить новый катехизис. Опять субъект подчинен предикату, единичный - всеобщему, опять укреплено Господство одной Идеи и положено основание новой религии. Это - Прогресс в религиозной и христианской области, но этим не сделано ни единого шага за пределы этой области.
Переход за пределы этой области ведет в неизречимое. Для меня наш бедный Язык не имеет подходящего Слова, и « Слово» - логос Есть для меня «только слово».
Ищут определения моей сущности. Если таковая не еврей, немец и т. д., то во всяком случае Она - Человек. «Человек - моя сущность».
Я сам себе отвратителен, гадок, я страшен и противен самому себе, я - страшилище для себя, сам себе несносен или Никогда не удовлетворяю себя самого. Из такого рода чувств возникает саморазложение, или Самокритика. Религиозность начинается в самоотречении и заканчивается завершенной критикой.

Неблаговоспитанный и строптивый еще могут развиться сообразно своей воле - они еще на пути, «разумный» и податливый Человек определяется «родом», общими требованиями и т. д., которые для него - Закон, он ими определяется, ибо Род для него - его «назначение», его « Призвание». Обращаю ли я своя взор на « Человечество», на род при стремлении к этому идеалу или на Бога и на Христа, - это не представляет существенного Различия. Разве только то, что первое туманнее, чем второе. Единичный человек - и вся Природа, и весь род.

Быть человеком не значит осуществлять Идеал Человека как такового (отвлеченного человека), а значит проявлять себя, единичного. Моей задачей должно быть не то, как я воплощаю общечеловеческое, а то, как я удовлетворяю самого себя. Я сам - Мой Род, я свободен от норм, образца и т. д. Возможно, что Мне удастся сделать из себя очень немногое, но это немногое - Все, и оно Лучше того, что я даю сделать из себя другим путем насилия Надо мной, посредством дрессировки обычая, религии, закона, государства и т. д.

Отвлеченный Человек Есть человек вообще, и, следовательно, он - каждый человек. Итак, каждый человек должен владеть вечными правами Человека, и, по мнению коммунистов, пользоваться ими в идеальном «демократическом» или, вернее, «антропократическом», строе. Но ведь только Я имею Все, что приобрету себе, как человек я не имею Ничего. Хотят, чтобы все блага стекались в Руки каждого человека только потому, что он носит Титул «человека». Я же делаю ударение на «я», - а не на том, что я - человек.
Человек - это только мое свойство ( Собственность), как Мужественность или Женственность. В античном мире Идеал заключался в том, чтобы быть в полном смысле Слова мужчиной; главной добродетелью была мужественность.
Но что бы мы сказали о женщине, которая захотела бы быть только всецело «женщиной»? Это дано не всякой, и для некоторых это Было бы недосягаемой целью. Женственностью же Она все равно обладает от природы, это ее свойство, так что «истинной женственности» ей не нужно.
Я - человек, совершенно так же, как Земля - Планета. Так же, как Смешно было бы утверждать, что Задача земли - быть «истинной планетой», так смешно навязывать Мне как Призвание « Обязанность быть» истинным человеком.