- "Я женюсь". Вот так просто, да? - уточнила Катя.
Куликов молчал, опустив голову.
Очки съехали на кончик длинного носа, и он сердито дернул их за дужку.
Мир перед глазами послушно расплылся. Куликов
Зачем-то повернул голову и испугался. Вместо Кати
Рядом с ним пыхтело человекоподобное пятно с провалами вместо глаз. Он нацепил очки так поспешно, что переносье впилось в кожу.
- И
Кто же эта счастливица? Хотя
Нет, не говори, я сама угадаю...
- Это Ольга.
- Оольга? - насмешливо протянула Катя. - А я думала, Клаудия Шиффер. Или Кира Найтли. Или...
- Перестань, Котенок.
- А я и не начинала.
Она беременна? - как всегда, в лоб спросило это маленькое, но теперь уже совершеннолетнее, чудовище.
У
Дар под дых был почти физически ощутимым. Откуда?.. Дар сработал или хваленая женская
Интуиция? Видела же она
Сон... Говорила, что не помнит, о чем. Выходит, врала? Но зачем тогда?.. Паникерские
Мысли неслись галопом, но молодой
Человек грубо их отбросил, как до того - очки. Ему нужна была холодная
Голова, чтобы закончить
Разговор достойно и сохранить дружбу с самым дорогим, наравне с отцом и Леной, человеком. Хотя бы дружбу.
- Да, Кать, Оля
Ждет ребенка. Да, это
Мой Ребенок... Не перебивай, пожалуйста! Не хотел портить тебе праздник, клянусь, но
Завтра я уезжаю...
Девушка (это
Слово не хотело лепиться к Кате, хоть убейте!) вздрогнула.
- Опять?
- Опять.
- И надолго? - ее
Голос, который до этого звучал почти безразлично, дрогнул так же меленько.
- Не знаю.
Пока не разгребу всю эту кучу. Приеду, наверное, к самой свадьбе, - он усмехнулся и машинально провел рукой по волосам. В Америке на подстрижку не
Было ни времени, ни
Желания. Зарос, как Робинзон.
Катя вертела в руках бумажку от мороженого. Урна была рядом - руку протяни, и
Всё же Катя мучила бумажку, разрывая ее по спирали. Остатки подтаявшего шоколада пачкали пальцы, но девочка (
Привычное слово приклеилось легко и накрепко) не замечала этого.
- Ты специально, да? - она так по-детски шмыгнула носом, что Куликов вцепился в лавочку и загнал занозу. На лавочке остался
След от пальцев. Памятник московс кой культуры (та самая
Скамейка, где,
Если верить Булгакову, Азазелло искушал Маргариту) был безнадежно испорчен.
- Говорю же, нет! Я должен был сказать тебе сам, и сегодня,
Сейчас, а не перед... загсом. Или ты хотела узнать всё от своей мамы?
Лицо Кати их равнодушно-несчастного стало злым. Она оскалилась. Куликов
Никогда бы так не смог, даже проторчи он весь
День перед зеркалом.
Служение добру накладывало свой отпечаток.
- Так вот о чем вы с ней шептались! Вот
Почему мама... "Идите, развлекайтесь", "
Взрослые Люди"... Ну я ей устрою!
- Котенок, - твердо сказал Куликов.
Руки пришлось сцепить в замок, потому что жутко хотелось взять ее за руку. Но он знал, что жест участия разозлит Катю еще
Больше. - Котенок, пожалей маму. Она тебе
Ничего плохого не сделала. Как и Ольга... Не делай круглые
Глаза, я слышу твои мысли. Так нельзя, Кать.
- А так можно, Димка? Обнимать-целовать, а через неделю сматываться в Америку? Свалиться с неба с криком: "я женюсь"? Это очень по-светлому! Это высокоморально! Тьфу!
Все мужики одинаковые, и
Волшебники ничем не
Лучше. Вот что вам мешало предохраняться, а? - в сердцах спросила девочка. - Совковские
Принципы?
- К-какие еще принципы? - поперхнулся Дмитрий.
- "В
Ссср секса нет, но с презиками напряженка". Не делай круглые глаза, - мстительно передразнила она. - Если бы меня принес
Аист,
Родители бы посмеялись и забрали себе птичку.
