тюрьма [Тема] Страница 19

Теперь уж он, наверное, не будет Один; а может быть, удастся и бежать. Если он даже останется в тюрьме, у него Все же будет Товарищ; разделенная Тюрьма - это уже только наполовину тюрьма. Жалобы, произносимые сообща, - почти молитвы; молитвы, воссылаемые вдвоем, - почти Благодать.

... Тюрьма меня не пугает. Если бы Там Было так страшно, то те, Кто там был, постарались бы Больше туда не попадать.

... Не знаю, Почему вы думаете, что Деньги могут заменить Жизнь. Невозможно описать, каково это, когда невиновный Человек сидит в тюрьме и молится, что придет День свободы.
Не думаю, что деньги вернут Мне Имя, репутацию, жену, семью и Все, что я потерял.

Детдома, как и тюрьмы, бывают Разные.

Лучше в тюрьму, чем убивать людей.

«Каторжная» Литература существует несколько веков. Даже в молодой российской словесности эта Тема представлена грандиозными образцами. Начиная с «Мертвого дома» и кончая «ГУЛАГом». Плюс - Чехов, Шаламов, Синявский
Наряду с «каторжной» имеется «полицейская» литература. Которая также богата значительными фигурами. От Честертона до Агаты Кристи.
Это - Разные литературы. Вернее - противоположные. С противоположными нравственными ориентирами.
Таким образом, Есть два нравственных прейскуранта. Две шкалы идейных представлений.
По одной - каторжник является фигурой страдающей, трагической, заслуживающей жалости и восхищения. Охранник - соответственно - Монстр, злодей, воплощение жестокости и насилия.
По второй - каторжник является чудовищем, исчадием ада. А полицейский, следовательно, - героем, моралистом, яркой творческой личностью.
Став надзирателем, я был готов Увидеть в заключенном - жертву. А в себе - карателя и душегуба.
То есть я склонялся к первой, более гуманной шкале. Более характерной для воспитавшей меня русской литературы. И, разумеется, более убедительной. ( Все же Сименон - не Достоевский.)
Через неделю с этими фантазиями Было покончено. Первая шкала оказалась совершенно фальшивой. Вторая - тем более.
Я, вслед за Гербертом Маркузе (которого, естественно, не читал), обнаружил третий Путь.
Я обнаружил поразительное Сходство между лагерем и волей. Между заключенными и надзирателями. Между домушниками-рецидивистами и контролерами производственной зоны. Между зеками-нарядчиками и чинами лагерной администрации.
По обе стороны запретки расстилался единый и бездушный Мир.
Мы говорили на одном, приблатненном языке. Распевали одинаковые сентиментальные песни. Претерпевали одни и те же Лишения.
Мы даже выглядели одинаково. Нас стригли под машинку. Наши обветренные физиономии были расцвечены багровыми пятнами. Наши Сапоги распространяли Запах конюшни. А лагерные робы издали казались неотличимыми от заношенных солдатских бушлатов.
Мы были очень похожи и даже - взаимозаменяемы. Почти любой заключенный годился на Роль охранника. Почти любой надзиратель заслуживал тюрьмы.

Есть такой классический Сюжет. Нищий малыш заглядывает в щелку барской усадьбы. Видит барчука, катающегося на пони. С тех пор его Жизнь подчинена одной Цели - разбогатеть. К прежней Жизни ему уже не вернуться. Его Существование отравлено причастностью к тайне.
В такую же щель заглянул и я. Только увидел не Роскошь, а правду.
Я был ошеломлен глубиной и разнообразием жизни. Я увидел, как низко может пасть Человек. И как высоко он способен парить. Впервые я понял, что такое Свобода, Жестокость, Насилие. Я увидел свободу за решеткой. Жестокость, бессмысленную, как Поэзия. Насилие, обыденное, как сырость.
Я увидел Человека, полностью низведенного до животного состояния. Я увидел, чему он способен радоваться. И Мне кажется, я прозрел.
Мир, в который я попал, был ужасен. В этом мире дрались заточенными рашпилями, ели собак, покрывали Лица татуировкой и насиловали коз.
В этом мире убивали за пачку чая.
В этом мире я увидел людей с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим и трагическим будущим.
Я дружил с человеком, засолившим когда-то в бочке жену и детей.
Мир был ужасен. Но жизнь продолжалась. Более того, здесь сохранялись обычные Жизненные пропорции. Соотношение добра и зла, горя и радости - оставалось неизменным.
В этой жизни Было что угодно. Труд, Достоинство, Любовь, Разврат, Патриотизм, Богатство, Нищета. В ней были люмпены и мироеды, карьеристы и прожигатели жизни, соглашатели и бунтари, функционеры и диссиденты.
Но вот Содержание этих понятий решительным образом изменилось. Иерархия ценностей была полностью нарушена. То, что казалось важным, отошло на задний План. Мелочи заслонили горизонт.
Возникла совершенно новая шкала предпочтительных жизненных благ. По этой шкале чрезвычайно ценились - Еда, Тепло, Возможность избежать работы. Обыденное становилось драгоценным. Драгоценное - нереальным.
Открытка из дома вызывала Потрясение. Шмель, залетевший в барак, производил сенсацию. Перебранка с надзирателем воспринималась как интеллектуальный Триумф.
На особом режиме я знал человека, мечтавшего стать хлеборезом. Эта Должность сулила громадные преимущества. Получив ее, зек уподоблялся Ротшильду. Хлебные обрезки приравнивались к россыпям алмазов.
Чтобы сделать такую карьеру, необходимы были фантастические Усилия. Нужно было выслуживаться, лгать, карабкаться по трупам. Нужно было идти на Подкуп, Шантаж, вымогательство. Всеми правдами и неправдами добиваться своего.
Такие же усилия на воле открывают дорогу к синекурам партийного, хозяйственного, бюрократического руководства. Подобными способами достигаются вершины государственного могущества.

Когда Мой Отец был в тюрьме, он писал в своих дневниках о том, как цену Жизни можно измерить нашей выносливостью, о том, что мы переносим любую Усталость, любую Боль, и продолжаем борьбу, Если только видим то, за что боремся.

Я Лучше просижу в тюрьме тысячу лет, чем настучу на своих Друзей.

- Слушай, Гарри, - наконец промолвил Гус. - Мы давно с тобой копы…
- Уж скоро двадцать лет.
- Неужели ты Никогда не задумывался, что Система попросту не работает? Что самые большие сволочи ухитряются избежать тюрьмы и снова выходят на улицы? А?

Если когда-нибудь поймают этого парня в мокасинах седьмого размера, то скажут, что он был плохим человеком, который пошел по кривой дорожке из-за социальных сил, которым он так неудачно сопротивлялся, и посадят его в тюрьму на десять лет, а Потом выпустят, и денег у него будет достаточно на Костюм и новую пилу.

Хотите знать, что самое Худшее в прибывании в тюрьме? Ваша Семья, Сестра, Родители, они приходят навещать вас, но со временем визиты сокращаются, а сестра вообще перестаёт приходить. Потом вы замечаете, что Мать не смотрит вам в Глаза. И вскоре Она тоже прекращает навешать вас. А потом ваш Отец говорит вам, что у вашей Сестры нервный Срыв... Она не может разговаривать с братом-убийцей. И когда он говорит, он плачет, но ему не Грустно. Он злится. И вы видите его в Последний раз...

Ты пренебрег привилегиями, которые были даны тебе при рождении, и снова и снова возвращался в тюрьму... Похоже, Неволя тебе приятней, чем Свобода.

- Знаешь, Кев, я твой брат. А не подопытная крыса.
- Дэриан, Сейчас не Время Думать о гордости!
- О гордости? Здорово! Речь идет о моем теле, а ты хочешь поиграть в доктора!
- А ты предпочитаешь, чтобы твои сокамерники поиграли с тобой во что-то еще!