Наталья снова была повсюду. В смятой постели, в утреннем пиве, в ванной, в зеркале, в молчащей темноте ночи, в провале холостяцкого быта, в глазах моего монаха поневоле «архиерея Тих
Она», в музыке пианино за стенкой, в писклявых голосах разносортных певичек по
Радио. Повсюду присутствовала она - рыжеволосая ведьма с глазами, похожими на два эфиопских
Опала, в которых застыли моря. И я разговаривал с ней, когда Тихон спал. Разговаривал с ее фотографиями, с ее зрительным образом, который сопровождал меня во снах. Кажется, что она была даже в моей новой философии тихохода - в серебристой трости, в малых шагах, в ироническом отношении к собственной персоне. Она пропитала своим присутствием
Пространство квартиры. От нее нельзя
Было укрыться ни в молитвах, ни в морозных утрах, ни в горячем
Кофе. Да и не хотелось укрываться - с ней было
Лучше, чем без нее. Доходило до смешного. Я знакомился с Ириной, Викой, Александриной, но уже через месяц начинал по ночам называть их Наташами. Она смогла проникнуть даже в женщин, с которыми я спал - спал, чтобы выгнать из себя бывшую супругу. Вероятно, нужно было смириться с тем, что наша
Связь какая-то особенная.
Начало ее положено на земле, но существует она в вечности. Ни с одной женщиной у меня не было
Ничего подобного. Весеннее обострение? Мартовский синдром?
Атмосфера талого снега и обновленных запахов?
Если я заболел ей снова, то
Болезнь эта была приятнее, чем оздоровление. И
Все же это болезнь, а я не из тех сентиментальных нытиков, которые поэтизируют патологии и бродят по
Жизни с плачущим ликом Пьеро.
Приказ самому себе - сильнейшее лекарство. Хватит распускать свои
Мысли. Если ты не станешь хозяином самому себе, ты превратишься в раба.
Нет. Рабская
Психология не по
Мне. Пусть французские
Мальчики умывают ей ножки. Я умываю
Руки.
