Потом был
Запах примятого вереска, и колкие изломы у неё под головой, и яркие солнечные блики на её сомкнутых веках, и казалось, он на всю
Жизнь запомнит изгиб её шеи, когда
Она лежала, запрокинув голову в вереск, и её чуть-чуть шевелившиеся
Губы, и дрожание ресниц на веках, плотно сомкнутых, чтобы не
Видеть солнца и
Ничего не видеть, и
Мир для неё тогда был красный, оранжевый, золотисто-жёлтый от солнца, проникавшего сквозь сомкнутые веки, и такого же
Цвета Было Всё -
Полнота,
Обладание,
Радость, - всё такого же цвета, всё в той же яркой слепоте. А для него был
Путь во мраке, который вёл никуда, и только никуда, и опять никуда, и ещё, и ещё, и снова никуда, локти вдавлены в землю, и опять никуда, и беспредельно, безвыходно, вечно никуда, и уже
Больше Нет сил, и снова никуда, и нестерпимо, и ещё, и ещё, и ещё, и снова никуда, и вдруг, в неожиданном, в жгучем, в последнем весь
Мрак разлетелся, и
Время застыло, и только они
Двое существовали в неподвижном, остановившимся времён, и
Земля под ними качнулась и поплыла.