Автор цитат: Мария Сергеевна Петровых. Страница 1

Сердцу ненавидеть непривычно,
Сердцу ненавидеть несподручно,
Ненависть глуха, косноязычна.
До чего с тобой, старуха, скучно!
Видишь зорко, да ведь мало толку
В этом зренье хищном и подробном
В стоге сена выглядишь иголку,
Стены размыкаешь взором злобным.
Ты Права, во всем права, но этой
Правотой меня уж не обманешь,-
С ней Глаза отводятся от света,
С ней сама вот-вот старухой станешь.
Надоела. Ох, как надоела.
Колоти хоть в колокол набатный,-
Не услышу. Сердце отболело,
Не проймешь. Отчаливай обратно.
Тот, Кто подослал Тебя, старуху...
Чтоб о нем ни Слова, ни полслова,
Чтоб о нем ни слуху и ни духу.
Знать не знаю. Не Было такого.
Не было, и нету, и не будет.
Ныне, и по всякий День, и присно.
Даже ненавидеть не принудит,
Даже ненавидеть ненавистно.

Сверчок поет, запрятавшись во тьму,
И песенка его не пустословье,-
Не зря сверчит, дай Бог ему здоровья,
И я не зря завидую ему.
Я говорю: невидимый, прости,
Меня сковало смертной немотою,
Одно твое звучание простое
Могло б меня от гибели спасти,-
Лишь песенку твою, где Нет потерь,
Где непрерывностью речетатива
И Прошлое и Будущее живо,-
Лишь эту песню Мне передоверь!

Безумье, видимо... Гляди-ка,
Как Мысли повернули дико!
Сначала вспомнилось о том,
Как в форточку влетев, синички
Сухарь клюют... Кормитесь, птички,
У вас нахальство не в привычке,
Ведь Голод и Мороз притом;
Кто доживет до переклички
Перед рождественским постом!
Сперва - о птицах. А Потом -
Что их воротничок высокий
Белеет. Закрывая щеки...
Рылеев... Господи, прости!
Сознанья темные пути
И вправду неисповедимы.
Синиц высокий воротник
Мелькнул, исчез и вдруг возник
Тот Образ, юный, невредимый,
И воротник тугой высок,
Белеющий у смуглых щек,
Как заклинанье о спасенье
От злых предчувствий... Сколь жесток
Тот Век, тот Царь. Хотя б глоток,-
Мгновенье воздуха, мгновенье!...

Пустыня... Замело следы
Кружение песка.
Предсмертный хрип: «Воды, воды...»
И - ни глотка.
В степных снегах буран завыл,
Летит со всех сторон.
Предсмертный хрип: «Не стало сил...»-
Пургою заметен.
Пустыни зной, метели свист,
И вдруг - Жилье во мгле.
Но вот смертельно белый лист
На письменном столе...

Полдневное Солнце дрожа растеклось,
И пламень был слизан голодной луною.
Она, оголтелая, выползла вкось,
До скул налакавшись зенитного зною.
Себя всенебесной владычицей мня,
Она завывала багровою пастью...
В ту Ночь подошло, чтоб ударить меня,
Суровое, бронзоволикое Счастье.

Пожалейте пропавший ручей!
Он иссох, как Душа иссыхает.
Не о нем ли средь душных ночей
Эта ива сухая вздыхает!
Здесь когда-то блестела вода,
Убегала безвольно, беспечно.
В жаркий полдень поила стада
И не знала, что Жить ей не вечно,
И не знала, что где-то вдали
Неприметно иссякли истоки,
А дожди этим летом не шли,
Только зной распалялся жестокий.
Не пробиться далекой струе
Из заваленных наглухо скважин...
Только ива грустит о ручье,
Только мох на камнях еще влажен.

Подумай, разве в этом дело,
Что ты судьбы не одолела,
Не воплотилась до конца,
Иль будто и не воплотилась,
Звездой падучею скатилась,
Пропав без вести, без венца?
Не верь, что ты в служеньи щедром
Развеялась, как Пыль под ветром.
Не пыль - цветочная пыльца!
Не зря, не даром Все прошло.
Не зря, не даром ты сгорела,
Коль сердца твоего тепло
Чужую Боль превозмогло,
Чужое Сердце отогрело.
Вообрази - Тебя уж нет,
Как бы и вовсе не бывало,
Но светится твой тайный след
В иных сердцах... Иль это мало -
В живых сердцах оставить Свет?

По Мне лишь так: когда Беда настанет,
Тогда и плачь. «Покуда Гром не грянет
Мужик не перекрестится». Таков
Обычай прадедов спокон веков.
Он у меня в крови. Я не умею
Терзаться впрок. Глупее иль умнее
Обычай Мой, чем вечное Нытье -
Он исстари, он Существо мое.

Одна на свете Благодать -
Отдать себя, Забыть, отдать
И уничтожиться бесследно.
Один на свете Путь победный -
Жить как бегущая вода:
Светла, беспечна, молода,
Она теснит волну волною
И пребывает без труда
Все той же и всегда иною,
Животворящею всегда.

Оглянусь - окаменею.
Жизнь осталась позади.
Ночь длиннее, День темнее.
То ли будет, погоди.
У других - пути-дороги,
У других - плоды труда,
У меня - пустые строки,
Горечь тайного стыда.
Вот уж Правда: что посеешь...
Поговорочка под стать.
Наверстай-ка что сумеешь,
Что успеешь наверстать!
Может быть, перед могилой
Узнаём в Последний миг
Всё, что будет, всё, что было...
О, немой предсмертный крик!
Ни пощады, ни отсрочки
От беззвучной темноты...
Так не ставь последней точки
И не подводи черты.

О, какие Мне снились моря!
Шелестели полынью предгория...
Полно, друг. Ты об этом зря,
Это Все реквизит, бутафория.
Но ведь снилось! И я не пойму -
Почему они что-то значили?
Полно, друг. Это все ни к чему.
Мироздание переиначили.
Эта сказочка стала стара,
Потускнели Видения ранние,
И давно уж настала пора
Зренья, слуха и понимания.

О Сердце человечье, ты Все в кровоподтеках,
Не мучься, не терзайся, отдохни!
Ты свыкнешься с увечьем, все Дело только в сроках,
А как Тепло на Солнце и легко в тени!
Не мучься, не терзайся, родное, дорогое,
Не мучься, не терзайся, отдохни!
Увечья не излечит Мгновение покоя,
Но как тепло на солнце и как легко в тени!

Но только и Было, что Взгляд издалека,
Горячий сияющий взгляд на ходу.
В тот День Облака проплывали высоко
И астры цвели в подмосковном саду.
Послушай, - в каком это было году?
С тех пор повторяю: а помнишь, а знаешь?
И нечего ждать Мне и все-таки жду.
Я помню, я знаю, что ты вспоминаешь
И Сад подмосковный, и взгляд на ходу.

Ни ахматовской кротости,
Ни цветаевской ярости -
Поначалу от робости,
А позднее от старости.
Не напрасно ли прожито
Столько лет в этой местности?
Кто же все-таки, кто же ты?
Отзовись из безвестности!..
О, как Сердце отравлено
Немотой многолетнею!
Что же будет оставлено
В ту минуту последнюю?
Лишь Начало мелодии,
Лишь Мотив обещания,
Лишь мученье бесплодия,
Лишь Позор обнищания.
Лишь тростник заколышется
Тем напевом, чуть начатым...
Пусть кому-то послышится,
Как поет он, как плачет он.