Автор цитат: Мирча Элиаде

Нерелигиозный Человек отрицает возвышенное, соглашается с относительностью "реального"; случается даже, что сомневается в смысле существования. И в великих культурах прошлого тоже находились нерелигиозные Люди, и Нет Ничего невозможного в том, что такие люди существовали даже на самых древних уровнях развития цивилизации, хотя Пока этому не найдено документальных подтверждений. Но лишь в современных западных обществах нерелигиозный человек вступил в стадию полного расцвета. Современный нерелигиозный человек принимает для себя новую ситуацию существования: он считает себя единственным субъектом и объектом Истории и отрицает всякое Обращение к Всевышнему. Иначе говоря, он не признает никакой Модели человечества, выходящей за Рамки того положения Человека, какое может быть выведено из анализа различных исторических ситуаций. Человек формирует себя сам, причем тем Больше, чем больше удаляется он от священного, чем полнее десакрализует Мир. Священное - это Главное препятствие на пути к его свободе. Он станет действительно свободным лишь тогда, когда убьет последнего бога.

В сценариях инициации Символизм рождения почти всегда соответствует с символизмом Смерти. В контексте посвящения Смерть означает Преодоление мирского, непосвященного состояния, свойственного естественному человеку, не знающему священного, слепому к Разуму. Таинство посвящения Шаг за шагом приоткрывает перед неофитом истинные Изменения существования, вводя его в Мир священного и обязывая взять на себя Ответственность быть человеком.

Человек " Живет" в своем теле точно так же, как он живет в доме, или в Космосе, который он сотворил для себя сам. Всякое закономерное постоянное Положение Человека предполагает включенность в Космос, во Вселенную, которая организована самым совершенным образом, а следовательно, имитирует образцовую модель Сотворения. Населенная местность, Храм, Дом, Тело - Все это, как мы видим, Космосы.

Религиозный Человек Живет в двух планах времени, наиболее значимое из которых - Священное - парадоксальным образом предстает как круговое, обратимое и восстанавливаемое Время, некое мифическое вечное Настоящее, которое периодически восстанавливается посредством обрядов. Подобное Поведение по отношению ко Времени достаточно для того. чтобы отличить религиозного Человека от нерелигиозного: Первый отказывается Жить только в том, что в современной терминологии называется "историческим настоящим"; он старается приобщиться к Священному Времени, которое в некотором отношении может быть сравнено с "Вечностью".

Жилище - это не предмет, не "машина для жилья", оно - Вселенная, которую Человек создает, имитируя примерное Творение богов, т. е. космогонию. Всякое Строительство, всякое возведение нового жилья напоминает чем-то Новое Начало, новую Жизнь. А всякое начало повторяет первое начало, когда Впервые возникла Вселенная. Даже в современных столь сильно десакрализованных обществах праздненства и Веселье, сопровождающие въезд в новое Жилье, несут на себе отпечаток шумных праздников, отмечавшихся когда-то по случаю ncipit vita nova.

Вся строительная и производственная Деятельность имеет своим прототипом космогонию. Сотворение Мира становится архетипом всякой созидательной деятельности Человека, в каком бы плане Она ни разворачивалась. Мы видели, что размещение на какой-либо территории повторяет космогонию. Узнав о космогонической значимости Центра, мы Лучше понимаем теперь, Почему всякое человеческое установление повторяет Сотворение Мира от центральной точки ("пупа").

Мы Никогда не сможем полностью понять Парадокс, заключенный во всякой иерофании, даже самой элементарной. Проявляя священное, какой-либо объект превращается в нечто иное, не переставая при этом быть самим собой, т. е. продолжая оставаться объектом окружающего космического пространства. Священный Камень остается камнем; внешне (точнее, с мирской точки зрения) он ничем не отличается от других камней. Зато для тех, для кого в этом камне проявляется священное, напротив, его непосредственная, данная в ощущениях Реальность преобразуется в реальность сверхъестественную. Иными словами, для людей, обладающих религиозным опытом, вся Природа способна проявляться как космическое освященное Пространство. Космос, во всей его полноте, предстает как иерофания.

Несколько дней спустя после нашего Объяснения Она пришла ко Мне с каким-то, по её словам, важным признанием. Я был так уверен в её Любви, так полон Желания, всегда обуревавшего меня при ней, что ответил объятием и поцелуем.
- Нет, выслушай меня, - настаивала она. - Ты должен знать Всё. Скажи, ты когда-нибудь любил так, как Сейчас?
- Никогда, - ответил я без запинки, не слишком Хорошо сознавая, Ложь это или только гипербола.
- Я тоже, - сказала Майтрейи. - Но вообще я любила. Рассказать тебе?
- Как хочешь.
- Я любила Дерево по имени Семилистник, так они у нас называются, - начала она.
Я засмеялся и потрепал её по голове.
- Тоже мне Любовь, какая ты смешная!
- Нет, нет, я Правда его любила. И Чабу сейчас тоже любит одно дерево, но моё Было Лучше, мы жили тогда в Алипоре, а Там деревьев много, и они очень большие, вот я и влюбилась в одно, могучее, высокое, ужасно нежное и ласковое… мне не хотелось с ним расставаться. Мы с ним целыми днями ласкались, целовались, разговаривали, я ему посвящала Стихи - Кто бы ещё меня понял? И когда оно гладило меня листьями по лицу, я таяла, я переставала дышать. Бывало, убегу ночью из дому голышом и заберусь на моё дерево - я не могла спать Одна. Сижу высоко на ветке и плачу до рассвета, Пока не продрогну. Раз меня чуть не застигла мама, и я от страха слегла - с тех пор у меня часто болит Сердце. Я лежала много дней, и мне каждый День должны были приносить свежую ветку с семью листьями…
Я слушал, как слушают сказку, и Майтрейи уходила всё дальше и дальше от меня. Какая сложная Натура! Я ещё раз убеждался, что определения «примитивные», «простые», «наивные» подходят скорее для нас, детей цивилизации, а каждый из этих людей, которых я полюбил до того, что захотел стать одним из них, заключает в себе целую мифологию, недоступную нашему пониманию, они-то и Есть Души глубокие и обильные, сложные и непостижимые.

В варианте трансильванских цыган Бог страдает от одиночества. Он признаётся вслух, что не знает, как создать Мир, не знает даже, Зачем это нужно.

Мир можно покорить, жизнью можно овладеть.

В искусстве происходит в Настоящее Время Господство перманентной революции. Мало даже сказать, что Все позволено: всякое Новаторство заранее провозглашается и приравнивается к гениальности Ван Гога или Пикассо, все равно - идет Речь о рваных афишах или о консервной банке, подписанной художником.