Автор цитат: Дафна дю Морье

Думаю, оба мы старались скрыть друг от Друга свои Чувства под маской принужденной беспечности. Ради меня Она не показывала, что ей не по себе. И я, со своей стороны, желая пощадить ее, напустил на себя самую искреннюю Сердечность, абсолютно чуждую моей природе.

Насколько важно то, что я потерпел Фиаско? Не моему окружению, моему мирку, не тем немногим друзьям, которые думают, будто знают меня, не тем, Кто дает Мне работу, не студентам, которые слушают мои Лекции, не служащим в Британском музее, которые любезно говорят мне «доброе Утро» или « Добрый День», и не тем благовоспитанным, благожелательным, но до чего же скучным лондонским теням, среди которых жил и добывал свое пропитание - законопослушный, тихий, педантичный и чопорный индивидуум тридцати восьми лет. Нет, не им, а моей внутренней сущности, моему «я», которое настойчиво требует освобождения. Как оно смотрит на мою жалкую Жизнь? Кто оно, то Существо, и откуда оно взялось, какие Желания, какие Стремления обуревают его, - этого я сказать не мог. Я так привык его обуздывать, что не знал его повадок; возможно, у него холодное Сердце, язвительный Смех, вспыльчивый Характер и дерзкий Язык. Не оно Живет в однокомнатной, заваленной книгами квартире, не оно просыпается каждое утро, Зная, что у него Ничего нет - ни семьи, ни Родных и близких, ни Друзей, ни интересов, которые поглощали бы его целиком, ничего, что могло бы служить жизненном целью или якорем спасения, ничего, кроме Увлечения французской историей и французским языком, которое - по счастливой случайности - позволяет мне как-то зарабатывать на Хлеб. Возможно, Если бы я не держал его взаперти в моей грудной клетке, оно бы хохотало, бесчинствовало, дралось и лгало. Возможно, оно бы страдало, возможно, ненави Дело бы, возможно, ни к кому не проявляло бы милосердия. Оно могло бы красть, убивать… или отдавать Все Силы борьбе за благородное, хотя и безнадежное дело, могло бы Любить Человечество и исповедовать веру, утверждающую равно Божественность Всевышнего и людей. Какова бы ни была его Природа, оно ожидало своего часа, укрывшись под бесцветным обличьем того бледного Человека, что сидел Сейчас в церкви Пресвятой Девы, ожидая, когда утихнет Дождь, завершится день, подойдет к предопределенному концу Отпуск, наступит Осень и его вновь еще на Один Год, еще на один промежуток времени возьмет в Плен повседневная Рутина обычной, бедной событиями лондонской Жизни. Вопрос был в том, как отпереть Дверь. Каким способом освободить того, другого?

Я был чужак. Я не входил в их число. Годы учебы, годы работы, Легкость, с которой я говорил на их языке, преподавал их историю, разбирался в их культуре, ни на йоту не приблизили меня к живым людям. Я был слишком неуверен в себе, слишком сдержан и сам это ощущал. Познания мои были книжными, а повседневный жизненный Опыт - поверхностным, он давал Мне те крупицы, те жалкие обрывки сведений, что подбирает в чужой стране турист.

Как Все одинокие Люди, я делался излишне словоохотливым, Если ко Мне проявляли симпатию и Интерес.

Никто не имеет Права играть жизнью людей, нельзя вторгаться к ним в душу, потешаться над их чувствами. Твое Слово, Взгляд, Улыбка, нахмуренные брови не проходят бесследно, они будят в другом человеке тот или иной отклик: приязнь или Отвращение; ты плетешь паутину, у которой Нет ни начала, ни конца, нити переплетаются с другими нитями, переплетаются между собой так, что Один ты вырваться из нее не можешь, твоя Борьба, твоя Свобода зависят от всех остальных.

Лучше оставаться одной и Жить своей внутренней жизнью, чем пребывать Вместе со всеми в постоянном страхе.

Потеря свободы может так сильно ранить человеческую душу, что Человек теряет всякий Вкус к Жизни.

Время залечивает любые Раны, скажете вы, но на Мой Взгляд, их залечивает не столько время, сколько Решимость духа.

Что могло бы быть - что Было бы. Это самые грустные Фразы в нашем языке.

Весь Смысл заключается в интонации - перенесенные на бумагу Слова кажутся незамысловатыми и вполне безобидными.

Жестокость порождает жестокость, Предательство - измену; Качества, которые он сам взрастил в себе за прошедшие Годы, теперь рикошетом ударили по нему.

Состояние неизвестности - самая страшная пытка для Души.

Французов совершенно необоснованно обвиняют в волокитстве. Глупо предполагать, что с одной стороны пролива живут галантные кавалеры, а с другой - сплошь неуклюжие увальни.

Запомни лишь счастливые Часы.
Non rammentare che le ore felici.