Автор цитат: Дафна дю Морье. Страница 4

Признания в Любви даются нелегко, для них нужно соответствующее Настроение и подходящая обстановка.

Его книжечка стихов лежала у меня на кровати. Она открылась на странице с посвящением: "Максу от Ребекки. 17 мая". Я аккуратно вырезала ножичком эту страницу так, чтобы Ничего не Было заметно, и разорвала ее на клочки. Но и на клочках можно было Увидеть скользящий, стремительный почерк. Я собрала клочки, поднесла к ним спичку и смотрела, как они превращались в Пепел. Я начинала новую Жизнь, разрушая Воспоминания о его прежней Любви.

Мы беседовали за столиком, он Пил Кофе, ел Тосты и апельсин. Он говорил только о женитьбе, а о Любви ни Слова. С Ребеккой он говорил, вероятно, не так... Но об этом я не должна Думать. Об этом Надо Навсегда Забыть...

Я тоже должна называть его Максимом. Максом называла его только Она, и только она имела на это Право.

В романах, описывающих Страдания героини, обычно говорят, что " Слезы украшали ее". Я взглянула в зеркальце. Со мной случилось как раз наоборот: красные Глаза, распухший Нос, в своей убогой одежде я выглядела еще хуже, чем обычно.

И я, как школьница, радовалась, что на Мне его пальто, радовалась его присутствию, Возможности сидеть Рядом с ним, даже Если он со мной и не разговаривал. Я мечтала, чтобы Память сохранила мне Эти минуты в его обществе.

Я инстинктивно чувствовала, что Она сравнивает меня с Ребеккой. И это Ощущение разъединяло нас, как лезвие ножа.

Я не мог просить прощения за чужой Поступок. Козел отпущения всегда виноват.

С меня хватит мелодрам в этой Жизни, и я охотно отдала бы свои пять чувств, Если бы это помогло сохранить теперешние Покой и защищенность.

Объяснить, что представлял собой Мой Отец, Было нелегко, и я Никогда о нем не говорила. Он был моим личным достоянием. Принадлежал Мне одной. Я оберегала Воспоминания о нем от всех людей.

В пустом доме может быть так же одиноко, как и в переполненном отеле.

Я рада, что Она не может повториться - лихорадка первой Любви. Потому что это лихорадка и Бремя, чтобы Там ни говорили Поэты. Мы не отличаемся храбростью в двадцать лет. Наша Жизнь полна малодушных страхов, не имеющих под собой никакой почвы, нас так легко ушибить, так просто поранить, первое язвительное Слово сражает нас наповал. Сейчас, укрывшись под броней самодовольства подступающей зрелости, почти не ощущаешь булавочных уколов, которые испытываешь День за днем и тут же о них забываешь, но тогда… как долго звучало в твоих ушах небрежное слово, выжигая в Сердце Клеймо, какой, казалось, вечный отпечаток оставлял косой Взгляд, кинутый через Плечо.

А может нужно просто быть счастливым, когда это возможно?

- Жизнь, - продолжал он, - это не Повод ныть из-за чего бы то ни Было. В ней Есть что-то Грандиозное. Мы же не хотим упустить наш Шанс? Так много нужно узнать, так много сделать. Нет причин унывать.