Персонаж: Иван Федорович Карамазов

- Слушай, да уж не хочешь ли ты сам так подвести, чтобы Всё сошлось?
- А для чего подводить, когда всё от одного Дмитрия Фёдоровича зависит?

- И признаюсь, что Ничего не понимаю, для чего Всё так устроено. Люди сами виноваты - им дан был Рай, но они захотели свободы, и похитили Огонь с небеси. Поэтому их и жалеть-то нечего. Но Если они должны страдать, для чтобы страданиями купить вечную гармонию, то причем тут Дети? Скажи Мне, Алексей, мог бы ты, возводя здание судьбы человеческой с целью осчастливить людей, и дать им наконец Мир и Покой, замучить для всего этого хотя бы только одно крохотное Создание? Вот этого самого ребеночка?
- Нет, не смог бы.

Мне кажется, что такого закона природы - чтобы Человек любил Человечество - не существует. А Если Есть и была до сих пор Любовь на земле, то не от закона естественного, а единственно потому, что Люди веруют в своё Бессмертие. Уничтожьте в человечестве эту веру, и в нём тотчас же иссякнет не только любовь к ближнему, но и всякая Живая Сила, чтобы продолжать Жизнь. Без веры в бессмертие Ничего не будет безнравственного, Всё человеку будет дозволено - буквально всё. От эгоизма до злодейства. И не только дозволено, но и признано самым разумным и необходимым исходом в его положении.

Понимаешь ли ты это, когда маленькое Существо, ещё не умеющее даже осмыслить, что с ней делается, бьёт себя в подлом месте, в темноте и в холоде, крошечным своим кулачком в надорванную грудку и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезками к «боженьке», чтобы тот защитил его,  - понимаешь ли ты эту ахинею, Друг Мой и брат мой, послушник ты мой божий и смиренный, понимаешь ли ты, для чего эта ахинея так нужна и создана! Без неё, говорят, и пробыть бы не мог Человек на земле, ибо не познал бы добра и зла. Для чего познавать это чертово Добро и Зло, когда это столького стоит? Да ведь весь Мир познания не стоит тогда этих слёзок ребёночка к «боженьке».

По-моему, Христова Любовь к людям Есть в своем роде Невозможное на земле Чудо. Правда, он был Бог. Но мы-то не боги. Положим, я, например, глубоко могу страдать, но другой Никогда ведь не может узнать, до какой степени я страдаю, потому что он другой, а не я, и, сверх того, редко Человек согласится признать другого за страдальца (точно будто это чин). Почему не согласится, как ты думаешь? Потому, например, что от меня дурно пахнет, что у меня глупое Лицо, потому что я раз когда-то отдавил ему ногу. <...> Отвлеченно ещё можно Любить ближнего и даже Иногда издали, но вблизи почти никогда.

Я не бога не принимаю, пойми ты это, я мира, им созданного, мира-то божьего не принимаю и не могу согласиться принять. Оговорюсь: я убежден, как Младенец, что Страдания заживут и сгладятся, что весь обидный комизм человеческих противоречий исчезнет, как жалкий Мираж, как гнусненькое измышление малосильного и маленького, как атом человеческого эвклидовского ума, что, наконец, в мировом финале, в Момент вечной гармонии, случится и явится нечто до того драгоценное, что хватит его на Все сердца, на утоление всех негодований, на Искупление всех злодейств людей, всей пролитой ими их крови, хватит, чтобы не только Было возможно простить, но и оправдать Всё, что случилось с людьми,  - пусть, пусть это всё будет и явится, но я-то этого не принимаю и не хочу принять!

- Я сбил! Я сбил! Я сбил, Товарищ Командир!
- Ай-яй-яй, что ты натворил!
- Придётся родителей к директору вызывать. Завтра. Точно.
- Честное Слово, сбил!
- С испугу, наверное. А вот что ты видел?!
- В бою?..
- Гав-у-у! [Собака]
- Не подсказывай!

... на всей земле Нет решительно Ничего такого, что бы заставляло людей Любить себе подобных, что такого закона природы: чтобы Человек любил Человечество - не существует вовсе, и что Если Есть и была до сих пор Любовь на земле, то не от закона естественного, а единственно потому, что Люди веровали в своё Бессмертие. <...> в этом-то и состоит весь Закон естественный, так что уничтожьте в человечестве веру в своё бессмертие, в нём тотчас же иссякнет не только любовь, но и всякая Живая Сила, чтобы продолжать мировую Жизнь. Мало того: тогда ничего уже не будет безнравственного, Всё будет позволено, даже антропофагия. <...> для каждого частного Лица, например как бы мы теперь, не верующего ни в бога, ни в бессмертие своё, нравственный закон природы должен немедленно измениться в полную противоположность прежнему, религиозному, и что Эгоизм даже до злодейства не только должен Быть дозволен человеку, но даже признан необходимым, самым разумным и чуть ли не благороднейшим исходом в его положении.

... не веруй я в Жизнь, разуверься я в дорогой женщине, разуверься в порядке вещей, убедись даже, что Всё напротив беспорядочный, проклятый и может Быть бесовский Хаос, порази меня хоть Все Ужасы человеческого разочарования, - а я всё-таки захочу Жить и уж как припал к этому кубку, то не оторвусь от него, Пока его весь не осилю!

- …неужели имеет Право всякий Человек решать, смотря на остальных людей: Кто из них достоин Жить и кто более не достоин?
- К чему же тут вмешивать Решение по достоинству? Этот Вопрос всего чаще решается в сердцах людей совсем не на основании достоинств, а по другим причинам, гораздо более натуральным. А насчет Права, так кто же не имеет права желать?
- Не смерти же другого?
- А хотя бы даже и смерти? К чему же лгать пред собою, когда Все Люди так живут, а, пожалуй, так и не могут иначе жить.

Я теперь еду, но знайте, Катерина Ивановна, что вы действительно любите только его. И по мере оскорблений его Все Больше и больше. Вот это и Есть ваш надрыв. Вы именно любите его таким, каким он есть, вас оскорбляющим его любите. Если б он исправился, вы его тотчас забросили бы и разлюбили вовсе. Но вам он нужен, чтобы созерцать беспрерывно ваш Подвиг верности и упрекать его в неверности. И все это от вашей гордости. О, тут много принижения и унижения, но все это от гордости... Я слишком молод и слишком сильно любил вас. Я знаю, что это бы не Надо Мне вам Говорить, что Было бы больше Достоинства с моей стороны просто выйти от вас; было бы и не так для вас оскорбительно. Но ведь я еду Далеко и не приеду Никогда. Это ведь навеки... Я не хочу сидеть подле надрыва... Впрочем, я уже не умею говорить, все сказал... Прощайте, Катерина Ивановна, вам нельзя на меня сердиться, потому что я во сто раз более вас наказан: наказан уже тем одним, что никогда вас не увижу. Прощайте. Мне не надобно Руки вашей. Вы слишком сознательно меня мучили, чтоб я вам в эту минуту мог простить.. Потом прощу, а теперь не надо руки.

Слушай: Если Все должны страдать, чтобы страданием купить вечную гармонию, то при чем тут Дети, скажи Мне пожалуста? Совсем непонятно, для чего должны были страдать и они, и Зачем им покупать страданиями гармонию?.. слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему вовсе столько платить за Вход. А потому свой билет на вход спешу возвратить обратно. И если только я честный Человек, то обязан возвратить его как можно заранее. Это и делаю. Не бога я не принимаю, Алеша, я только билет ему почтительнейше возвращаю.

- …Представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец Мир и Покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице, вот того самого ребеночка, бившего себя кулаченком в Грудь и на неотомщенных слезках его основать это здание, согласился ли бы ты Быть архитектором на этих условиях, скажи и не лги!
- Нет, не согласился бы, - Тихо проговорил Алеша.
- И можешь ли ты допустить идею, что Люди, для которых ты строишь, согласились бы сами принять свое счастие на неоправданной крови маленького замученного, а приняв, остаться навеки счастливыми?
- Нет, не могу допустить.

Видишь, я еще раз положительно утверждаю, что Есть особенное свойство у многих в человечестве - это Любовь к истязанию детей, но одних детей. Ко всем другим субъектам человеческого рода Эти же самые истязатели относятся даже благосклонно и кротко как образованные и гуманные европейские Люди, но очень любят мучить детей, любят даже самих детей в этом смысле. Тут именно незащищенность-то этих созданий и соблазняет мучителей, ангельская Доверчивость дитяти, которому некуда деться и не к кому Идти, - вот это-то и распаляет гадкую Кровь истязателя. Во всяком человеке Конечно таится Зверь, - зверь гневливости, зверь сладострастной распаляемости от криков истязуемой Жертвы, зверь без удержу спущенного с цепи, зверь нажитых в разврате болезней, подагр, больных печенок и проч.