Книга: Ветер с Варяжского моря. Страница 2

Незнакомый викинг, на дворе у Середы связавший ей Руки, Сейчас казался ей менее противен, чем Снэульв. Викинг был просто врагом - Снэульв был предателем. Вид его, Голос, ещё годня утром любимый, теперь был ей страшен. Она боялась его, как боялась бы вставшего мертвеца.

Ингольв здесь, и Снэульв здесь - в числе викингов, разоривших её Город, убивших, может быть, Тормода и превративших в рабыню её саму. Снэульв - Один из них. У Загляды не укладывалось это в голове, Она не могла причислить к врагам Человека, который стал её судьбой, которого она вспоминала с такой любовью. Но Память же подсказывала то, с чем нельзя Было спорить. Снэульву нужен был вожак, с которым он сможет быстро разбогатеть. А кого грабить, им Всё равно. Любовь, ставшая самой большой радостью в Жизни Загляды, была убита, как ножом в Сердце, одним ударом. Снэульв всё равно что умер для неё - уж Лучше бы он умер, лучше бы ей плакать над его могилой и продолжать Любить его в своём сердце!

Немного успокоившись, Загляда убеждала себя, что Тормод жив, только ранен, и это удавалось ей легко. Мысль о его гибели была слишком страшной, Душа и Сознание Загляды не принимали её.

Человек и сам не знает, что ему под силу, когда придёт Беда.

Уже много лет он радовался её радостям и печалился её печалью и постепенно забыл свои.

Снэульв казался ей похожим на Костёр - то ли согреешься возле него, то ли обожжёшься.

Так боги устроили Мир - одно умирает, а другое должно родиться в свой черёд, - говорил он. - И это не так уж Плохо. Если бы Люди не умирали, то скоро даже воды в Волхове не хватило бы на всех.

Можно убежать от врага, но нельзя убежать от позорной славы.

Вышеслав едва удержался от того, чтобы не сжать голову руками, заткнуть уши, Никого не Слушать и Навсегда Забыть обо всём об этом. А он, дурной, ещё мнил, будто Хорошо князем быть - знай себе бейся в поле, раздавай добычу да слушай песни на пирах! Ни Одна Битва ещё не давалась ему так Тяжело, как полмесяца княжения. Княжья шапка оказалась тяжелее каменной жертвенной чаши, которую он Однажды видел по пути сюда на священном месте чудинов. Вот как с этой чашей на плечах он и прожил Эти полмесяца. И врагу своему он не пожелал бы такого. Ой, хоть бы знать теперь, Кто ему Враг, а кто друг!

Коли случилось злое Дело, так ищи, кому оно прибытка принесёт.

Он никому не навязывался с наставлениями о своём Боге, но и самого Христа Многие начинали Больше уважать, видя, что ему служит такой хороший Человек.

Он знал - теперь он князь, и отвечает за Все он. Эта Ответственность была для него тяжела: ему Было бы легче биться в общем ряду со всеми, повиноваться приказам, а не Думать и приказывать самому. Но судьбу не выбирают, будь ты смерд-землепашец или светлый князь из рода Дажьбожьих внуков.

Подумать страшно - Тормод мог бы умереть в яме маленьким, и Она Никогда не увидела бы его, и не играла бы вырезанными им игрушками, и не слушала бы вечерами его пугающих и увлекательных сказаний про Фенрира-Волка и три его цепи, про Тора и змею, такую огромную, что её называют Пояс Земли… И не учил бы он её языку северных людей - «норрена мол», - сначала просто показывая на Разные Вещи: гребешок - кам, котел - кетиль, Нож - книв… А Потом, когда она стала понимать, не рассказывал бы стихов, в которых сам Всеотец Один учил людей мудрости. «Вин сином скаль мад вин Вера» - «В дружбе нужно быть верным другу»… Целый Мир умер бы Вместе с ним в той мерзкой полузаснеженной яме, среди закоченевших детских телец…

Оглядываясь, Загляда вздохнула почти счастливо - Она снова была дома, Всё встало на свои места. Только вот матери Больше Нет здесь и не будет, у очага хлопочет Одна Зиманя, и Голоса матери больше не раздастся среди общего гомона. Но Загляда сдержала Печаль, готовую снова стиснуть её Сердце, не заплакала, а улыбнулась, встретив озабоченный Взгляд Тормода. Время идет и собирает свою дань, Ничто и Никогда не будет так, как Было. И нечего плакать - Надо Жить.