война [Тема] Страница 104

Почему презирают сантименты насчет "до войны" ? Всегда, оглянувшись Назад, первым делом вспоминаешь какие-то приятные моменты, даже из военных лет. Но тогда, "до войны", у людей впрямь имелось кое-что, чего теперь ни грамма Нет. Да просто о будущем не думалось как о неотвратимо нависшем кошмаре. Не то чтобы Жизнь была легче. Фактически Она была трудней. Люди и вкалывали Больше, и жили менее комфортно, под Старость совсем худо.

Им не Враг, нам не боец.

Они ни о чем Больше не говорят, - думала Скарлетт. - Ни о чем, кроме войны. Все эта Война. И они не будут ни о чем Говорить, кроме войны. Нет, до самой смерти не будут.

Гибель цивилизации начинается не с нищеты, голода или поражений в войне, а с разрушенных школ.

Борьба за Ресурсы - вот основная Причина большинства войн. Даже идеологические Разногласия отступают Там, где говорят о наживе. Какие бы Доводы ни приводились, какие бы Объяснения ни давались, за ворохом красивых слов всегда что-то прячется. Так Было во Времена Крестовых походов, так происходило позднее. И чем красивее лозунги, тем приземленнее реальная Цель. Разговоры о свободе и равенстве, демократии и толерантности всего лишь подачки толпе, ширма от совести для тех, Кто придет отнимать Чужое.

Страх всегда считали постыдным на войне, он назывался трусостью.

Желтые чаши тюльпанов
Скорбные скрыли дни.
Словно из пепла туманов
Утром взошли они.
Словно приснилось им гетто,
И покидали его
Желтые Звезды рассвета
С небом из Ничего.

Так я иду! (Открыты двери времени! Двери лазарета открыты!)
Разбитую голову бинтую (не срывай, обезумев, повязки!),
Осматриваю шею кавалериста, пробитую пулей навылет;
Вместо дыханья - хрип, Глаза уже остекленели, но борется Жизнь упорно.
(Явись, желанная Смерть! Внемли, о прекрасная смерть! Сжалься, приди скорей.)
С обрубка ампутированной руки
Я снимаю корпию, счищаю сгустки, смываю гной и кровь;
Солдат откинул в сторону голову на подушке,
Лицо его бледно, глаза закрыты (он боится взглянуть на кровавый обрубок,
Он еще не видел его).
Перевязываю глубокую рану в боку,
Еще День, другой - и Конец, видите, как Тело обмякло, ослабло,
А лицо стало иссиня-желтым.
Бинтую пробитое Плечо, простреленную ногу,
Очищаю гнилую, ползучую, гангренозную рану,
Помощник Мой Рядом стоит, держа поднос и ведерко.
Но я не теряюсь, не отступаю,
Бедро и колено раздроблены, раненье в брюшину.
Все Раны я перевязываю спокойно (а в груди моей полыхает Пожар).

Открыла быстро конверт,
О, то не он писал, но подписано его имя!
Кто-то чужой писал за нашего сына... о несчастная Мать!
В глазах у нее потемнело, прочла лишь отрывки фраз:
«Ранен пулей в Грудь.., кавалерийская стычка... отправлен в госпиталь...
Сейчас ему Плохо, но скоро будет Лучше".
Ах, теперь я только и вижу
Во всем изобильном Огайо с его городами и фермами
Одну эту мать со смертельно бледным лицом,
Опершуюся о косяк двери.
«Не горюй, милая мама (взрослая Дочь говорит, рыдая,
А сестры-подростки жмутся молча в испуге),
Ведь ты прочитала, что Питу скоро станет лучше".
Увы, бедный мальчик, ему не станет лучше (он уже не нуждается в этом, прямодушный и смелый),
Он умер в то Время, как здесь стоят они перед домом, -
Единственный Сын их умер.
Но матери нужно, чтоб стало лучше:
Она, исхудалая, в черном платье,
Днем не касаясь еды, а ночью в слезах просыпаясь,
Во мраке томится без сна с одним лишь страстным желаньем
Уйти незаметно и Тихо из Жизни, исчезнуть и скрыться,
Чтобы Вместе быть с любимым убитым сыном.

- Нужно готовить Город к осаде. Замок Наше Главное Оружие, еще никому не удавалось его взять.
- А как же жители окрестных деревень?
- Мы дадим им Убежище в городе.
- Но что будет с их домами, с их хозяйством? Сенред уничтожит Все на своем пути.
- Но они сохранят Жизнь.

Не понимаю надписей "На Берлин", как и надписи "Можем повторить". Что это? Что это вообще? Кто ты такой, кусок говна, что ты хочешь это повторить? Я помню ещё как я с дедушкой ходил на Праздники, на День Победы, когда они тихонечко выпивали, Старики, с одной лишь фразой "Чтобы не Было войны", и вдруг ты едешь, сука, с надписью "На Берлин, 41-45 можем повторить". Ты чего, Парень?

Ибо я сражаюсь за Прошлое, за былой уклад Жизни, который я так люблю и который, боюсь, утрачен навеки, какие бы Кости ни выпали нам в этой игре, потому что - победим мы или потерпим Поражение - и в том и в другом случае мы проиграли.

Милый, помнишь нашу встречу?
Ты у ног моих
Мне в своей Любви признался…
Помнишь этот миг?
Ты, гордясь мундиром серым,
Клялся, что готов
Мне хранить до гроба верность
И земле отцов.
Слезы лью я одиноко,
Новой Встречи жду!..
Верю в Час победы нашей
И в твою звезду!

Она уже знала, что это их пресловутое Правое Дело - для нее пустой Звук и ей до смерти Надоело Слушать, как Все без конца исступленно толкуют об одном и том же с таким фанатичным блеском в глазах. Правое Дело не представлялось ей священным, а Война - чем-то возвышенным. Для нее это Было нечто досадно вторгшееся в Жизнь, стоившее много денег, бессмысленно сеявшее Смерть и делавшее труднодоступным то, что услаждает Бытие. Она поняла, что устала от бесконечного вязания, скатывания бинтов и щипания корпии, от которой у нее загрубели пальцы. И, боже, как надоел ей госпиталь! Она устала, она погибала от тоски, от тошнотворного запаха гноящихся ран, от вечных стонов раненых, от страшной печати отрешенности на осунувшихся лицах умирающих.