Персонаж: Астрид Магнуссен

Мать Однажды написала стихотворение о реках. Они как Женщины, говорилось Там. Начинаются маленькими девочками, ручейками в ярких цветочках. Потом взрослеют, превращаются в стремительные потоки, прокладывают себе тропы в граните, бросаются со скал, бесстрашные, неудержимые. Потом раздаются, становятся спокойными и деловитыми, по широким плавным поворотам плывут товары и разный Мусор. Но в темных глубинах бессознательного растут огромные сомы, достигающие размеров баржи. Раз в сто лет случаются бури, реки берут обратно свои Слова, изменяют брачным обетам и затопляют берега. Наконец они выдыхаются, опустошенные родами, и превращаются в обширные болота, примыкающие к морю.

Почему Люди убивают тех, Кто их бросает? Потому что их душат Боль и Гнев, и они не могут вынести этих чувств.

Если Поэт произносит прекрасные Слова, это еще не значит, что они правдивы.

Вот о чем бы я написала, Если бы стала поэтом, - о тех, Кто работает ночью. О парнях, разгружающих вагоны, о дежурных медсестрах с их ласковыми руками, о ночных служащих в отелях, о водителях Такси, об официантках в круглосуточных Кафе. Такие многое понимают. Они знают, как ценно, что кто-то помнит твое Имя, знают Уют обычных риторических вопросов - «Как Жизнь? Как Дети?» Они знают, какой долгой может быть Ночь. Знают, какой Звук издает уходящая жизнь - Она Тихо щелкает, как закрывшаяся на сквозняке стеклянная Дверь. Ночные работники живут без иллюзий - вытирают со столиков чужие Мечты, грузят тяжести, возвращаются в Аэропорт за последним оставшимся пассажиром.

Что дает Красота, Если ты не собираешься использовать ее как Ключ или как молоток? Просто игрушка для других людей, предмет пользования или восхищения. Или презрения и зависти. Предлог для Мечты, как Картина на белой стене.

Извиняться пристало только лакеям, учила Она меня. Никогда не извиняйся, никогда Ничего не объясняй.

Красота была законом моей матери, ее религией. Можешь Делать Все что хочешь, Если ты красива, если делаешь это красиво. Если Нет, Тебя просто не существует.

В круглом настенном зеркале мелькали наши длинные белые Волосы, синие Глаза. Древние женщины-скандинавы. Когда я вот так смотрела на нас с матерью, я легко, кажется, могла вспомнить ловлю Рыбы в глубоких холодных морях, Запах трески, уголь наших костров, кожаную Обувь и наш странный алфавит, грубые руны, Язык, похожий по звуку на вспашку поля.

Даже сидя Рядом, Она так часто бывала недосягаема.

Через два Года, после того как мы переехали в Нью-Йорк, я получила от мамы Письмо. Она прислала журнал «Лос-Анджелес Таймс» со своей фотографией на обложке. <...> В "Таймс" на семи страницах напечатали фотографии ее жутковатых тюремных коллажей. Она смотрела на меня с обложки, стоя на фоне решеток. Красивая, опасная, гордая... И выставка работ стала маминым триумфом!

- Ты его любила?
- У нас был яркий необузданный Секс. В таком случае много не видишь.
- Ты боготворила его. Я читала в дневнике!
- "Боготворила" - слишком сильное Слово для такого Чувства...

- Почему ты убила Барри?
- Самозащита. Он пытался меня убить.
- Клэр Тебя не трогала. Почему ты ее уничтожила?
- Клэр сама хотела уйти. Я только подсказала короткий Путь.

- ... я еще не сказала, что на Все готова.
- Чего же ты хочешь?
- Заключить с тобой сделку. Обмен: я суду - Ложь, а ты Мне - правду.

- Я понимаю, тебе пришлось не сладко: три приемных семьи за три Года, Ранение, Самоубийство опекунши...
- А ваша клиентка не говорила о своей Роли в этих событиях?