Автор цитат: Теодор Драйзер. Страница 5

Не смейтесь над муками неразделенной Любви. У ревности ледяные Объятия, цепкие, как объятия смерти.

Любовь! Загадочное, Необъяснимое томление духа, которому сильные подвержены еще сильнее, чем Слабые... Теперь Каупервуд понял - это открылось ему словно в ослепительном видении, - что конечная Цель славы, могущества, богатства - только Красота и что красота - это сплав хорошего вкуса, врожденной культуры, одаренности, Страсти, мечтаний такой Женщины, как Беренис Флеминг. Он понял это. Понял. А помимо Беренис, впереди была только надвигающаяся Старость, Мрак, безмолвие.

Из своих бесчисленных похождений он вынес Уверенность, что Все Женщины нерешительны, боязливы, странно противоречивы и непоследовательны в своих поступках, а порой - даже в самых сокровенных своих желаниях. Чтобы одержать над ними победу, иной раз нужно пойти напролом.

Он и в самом деле был не лишен привлекательности. Сравнительно молодой, получивший в свое Время Если не Образование, то Воспитание в одном из наиболее привилегированных американских колледжей, он со вкусом одевался, со вкусом выбирал Друзей и вообще умел Жить со вкусом, а по существу был повесой и распутником. С юных лет он любил азартную игру, много Пил, но это почти не отражалось на его железном Здоровье; проглотив несметное Количество алкоголя, он бывал разве что "под хмельком". Немалое Место в его Жизни занимала также Страсть к женщинам, которую Гиббон называл "самым приятным из наших пороков". Упорное, терпеливое, жестокое накопление богатства, которому посвятил себя его Отец, создавая свое гигантское Предприятие, интересовало его не Больше, чем священные таинства халдеев. Он признавал, впрочем, что доходное предприятие само по себе - превосходная штука, и любил Иногда поразмышлять о грандиозных заводах, раскинувшихся на огромном пространстве, мысленно представлял себе однообразные ряды кирпичных строений, высокие дымящиеся трубы, пронзительные заводские гудки. Но принимать какое-либо Участие в унылой рутине управления всей этой машиной - Нет уж, увольте!

Он будет идти своим путем, и Она рано или Поздно оставит его. Ничем тут, как видно, не поможешь. Переделать себя он не мог. Он был человеком слишком страстным, многогранным и сложным и слишком большим эгоистом, чтобы оставаться верным кому-то одному.

Любовь умерла. Погибла нежная Иллюзия; рассеялся жемчужно-розовый сладостный Туман; прочь отлетел смеющийся Купидон с лукавой улыбкой на пухлых устах и таинственно-манящим взглядом; увяли Цветы, шептавшие о вечной весне, об опьянении Жизнь; умолкли призывы, властно будившие мучительно-струю Радость; погибло Все.

Представьте себе полководца, потерпевшего жестокое Поражение, или просто рядового труженика, которому после долгих лет безупречной службы отказали от места. В чем искать утешения любящему сердцу, Если Любовь отвергнута, если Все Жертвы принесенные на ее алтарь, оказались напрасными? В философии? Но ведь это не более как Игра в бирюльки. В религии? Она требует метафизического склада ума.

Есть, быть может, своеобразное, хотя и жестокое Очарование в том, что никому и Никогда не Было дано предусмотреть Все подводные течения и рифы, отклоняющие от намеченного пути нашу ладью, предугадать, куда повернет капризный Ветер удачи - надует ли он наши паруса, или оставит их безжизненно плескаться на мачтах. Мы строим и строим Планы, но сколько ни думай, разве можем мы прибавить хоть полдюйма к своему росту? Кто в состоянии противоборствовать или, наоборот, содействовать провидению, которое выковывает наши судьбы, хотя мы грубо, на свой лад и пытаемся их изменить?

Самое страшное то, что прежние Отношения очень быстро опошляются, превращаясь в пустую Видимость былой Любви.

Чтобы понять натуру женщин того времени, следует мысленно обратиться к периоду средневековья, когда главенствующая Роль принадлежала церкви и талантливые, но далекие от Жизни Поэты окружали женщину мистическим ореолом. С той поры Девушки и Женщины воспитывались в сознании, что они созданы из другого, более благородного материала, чем Мужчины, что их Призвание - возвышать и облагораживать вторую половину рода человеческого и что их благосклонность - бесценнейший Дар на свете. Эта розовая романтическая дымка, не имеющая Ничего общего с понятием личной добродетели, привела к тому, что женщины сверху вниз взирали на мужчин, а подчас и на других женщин.

... Они оба пылали какой-то первобытной страстью. И Пока Жизнь не отдалила их друг от Друга, Каупервуд представить себе не мог более восхитительного союза. Они не ведали того холодка пресыщенности, который нередко переходит во взаимное Отвращение. Эйлин всегда была ему желанна. Он подтрунивал над ней, дурачился, нежничал, Зная наперед, что Она не оттолкнет его от себя чопорностью или постной миной ханжи и лицемерки. Несмотря на ее горячий, взбалмошный Нрав, Эйлин всегда можно Было остановить и образумить, Если она была неправа. Она же, со своей стороны, не раз давала Каупервуду дельные Советы, подсказанные ее женским чутьем.

О Жизнь, Надежды, юные года!
Мечты крылатые! Все сгинет без следа.

В нашей общественной Жизни слишком сильны слепые Инстинкты, и мы почти бессознательно бросаемся прочь от всего, что противоречит традициям, обычаям, предвзятым взглядам и целям, которым, по своей близорукости, придаем большое Значение.

Если бы меня спросили, что такое Религия, я бы сказал, что это примочка, накладываемая человеком на душевные Раны, что это раковина, куда он заползает, чтобы укрыться от неизбежного, вечно изменчивого, беспредельного. Все мы ищем чего-то безусловного и создаем его себе, если не находим.