Автор цитат: Паскаль Киньяр

Одна только Смерть вырывает нашу Жизнь у нее самой. Невозможно Забыть свои первые Страхи. Лишь умирая, можно избавиться от тоски, от плотских желаний, от радости.

Развязные жесты и бесстыдные речи Плохо сочетались с неожиданной добропорядочностью, истовая религиозность - с жаждой обогащения, внезапная Агрессия - с неуемным дружелюбием. Словом, Все в этом американском мирке, включая губившие Риделла Наркотики, ускользало от понимания.

Поистине, Души людские …стали жалким набором из ярких оберток, конвертов с пластинками, комиксов, кинокадров и рекламных проспектов.

... Мир схватила за горло некая ужасная всесильная рука. Что Она грозит задушить землю. Ее Цель - абсолютное владычество, ее средство - неослабная хватка. Эта рука навязала людям свой Закон. Его Суть - деспотичное потворство, его Голос - хруст долларовых бумажек. Торговцы вырядились военными и Впервые в Истории заполонили всю планету. Но это - последнее нашествие.

С древних времен видимое боролось с невидимым. Беда заключалась в том, что Победа невидимого не могла стать видимой. И только Триумф видимого обречен на торжество, ибо ему придает Блеск даже Поражение.

И Американцы, и Русские теперь поклоняются общему идолу. Их идолом стали Деньги, а еще Жажда владычества, попрание человеческих свобод и гипнотическая зачарованность «зрелищем». И повелевает их идолом Рынок с его людьми-рабами.

... Трудно искоренить глубоко въевшийся Страх.

У каждого из них Было свое заповедное Царство: у Лены - когда Она приезжала в Италию - Гроза, у Анны - длинная Комната, выходившая на Тирренское Море. У Джулии - Диван и белое Вино, у Армандо - мастерская из стекла и стали, у Жизнерадостного Старикана - наркотические оргии, у Филис - церковные скамьи, у княгини Кропоткин - Горы, у Шарля - каждая книга в его библиотеке. Они дружили, но виделись мало. Каждый спешил вернуться в свои владения.

Печаль - самое древнее и почти самое чистое из наших чувств, чище даже красоты.

Творчество должно бить ключом, рокотать, раскатываться громом в потемневшем от грозы небе; оно должно вырываться наружу, как подземная Тьма в устье пещеры, набрасываться, как набег.

Каждый раз поражаешься, как мало Страсть и дерзновенность объятий связаны между собой. На то Есть Причины: они принадлежат разным мирам. Проникают в разную тьму. Иногда два этих мира становятся одним, но это бывает только случайно. Они сливаются почти вопреки своей природе, вопреки бесспорному накалу того и другого. По правде говоря, они и не сливаются - они совпадают. Это как несчастный Случай: столкновение какого-нибудь красного автомобиля с каким-нибудь дубом. Событие непредсказуемое: подстроить его невозможно.

Всё в мире натянуто, всё стремится к точке притяжения. На небе и на земле всё стремится выйти за свои пределы. Тишина вырывается за пределы места, где Она родилась, Тайна рвётся за пределы тела, которое ищет укрытия; порыв вовне - и Замкнутость, Океан, разливающийся всё шире, - и Остров, сосредоточенный на самом укромном; всё это Вместе открывало глубины, доступные только нам двоим: ни с кем другим мы этого разделить не могли.

Играть при всех, творить, подставляться под Удар, идти на возможную Смерть - это Всё одно и то же. Впрочем, именно поэтому столько людей, блистающих талантами, делают Выбор в пользу Убийства. Их называют критиками. Что Есть Критик? Не Кто, очень боявшийся умереть. В больших европейских и североамериканских городах те, кто способен умереть и воскреснуть, постоянно сталкиваются с теми, кто не способен воскреснуть и поэтому убивает. Это называется культурная Жизнь.

Смертельное Соперничество для некоторых людей Невыносимо. Соперничать, состязаться, сражаться за Место, смертельно рисковать при каждой попытке новаторства, снова и снова бросать Вызов - это Всё равно что без конца убивать или быть убитым. Это Поединок. Страшно даже не то, что убьёшь. Страшно, что можешь умереть. И каждый раз можешь умереть снова и снова.