Книга: Огненный волк. Страница 1

Я сам Иногда не знаю, Кто я такой. Трудно Жить на грани миров. Быть волком с волками и человеком с людьми. Особенно когда Люди видят во Мне волка, а Волки - Человека.

Они, Конечно, были правы. Но я был Дурак, что послушался их.

Сидящий перед ним смуглый черноволосый Парень с белыми звериными клыками оседлал, казалось, саму Грань миров, мира людей и мира Леса, его Глаза были открыты в оба Эти мира сразу. Те, кого пугало и отталкивало Все Чужое, видели в нем только звериную половину и боялись его, забывая, что вторая половина в нем - человеческая. Он не Человек и не волк, он - оба сразу, и даже Скородуму нелегко Было взять это в Толк. И все же он благословлял судьбу за эту встречу, открытое Окно за грань миров. Не Каждому выпадает встретить такое, а понять - еще меньшим.

- Не подумай, что старый Скудоум не умеет благодарить или что его старая шея не гнется. У стариков шеи часто гнутся Лучше, чем у молодых, да?
Он посмотрел на Огнеяра с лукавой усмешкой - догадался, что его молодой Собеседник совсем не умеет кланяться.
- Это большое Искусство, - тоже усмехаясь, ответил Огнеяр. - Ему обучаются с годами, когда уже Нет сил держать Оружие.
- Нет, ему можно обучиться и Раньше, Если не любишь пускать оружие в ход.

Она сама удивлялась, Почему не испытывала страха перед Огнеяром. Слишком сильно она поверила, что Огнеяр - Человек, и теперь не могла перестать считать его человеком. И эта звериная Черта быстро входила в ее Сознание, она привыкала к ней, как Если бы у него обнаружилось простое родимое пятно или Недостаток зубов, и Милава уже готова была полюбить и эту полоску шерсти тоже, как любила его темные Глаза, горячие смуглые Руки и даже выступающие верхние клыки, которые заметила Раньше.

Нет, Лучше любой Ответ, чем эта Неопределенность.
- А ты… ты оборотень? - спросила Она. Голос не повиновался ей, и она говорила шепотом.
- Да, - спокойно и твердо ответил Огнеяр. Он тоже хотел, чтобы она знала. Пусть лучше отвернется, чем любит, не Зная.

Все Сильные Звери Оборотни. Оборотни, рожденные зверями. Даже Если такой человечью шкуру наденет, то Дух в нем останется звериный. А бывают Другие. Рожденные людьми. Такие и в звериной шкуре человеческий Разум и человеческую душу сохраняют. Иной раз и с голоду дохнут, а сохраняют. Дороже всего - человеческая Душа.

Теперь волчьи семьи маленькие, и то только зимой, а как волк Кровь свежую почует - Она ему в голову ударяет, древняя Память просыпается, и мнится ему, что он - Охотник, а за ним идет большой Род. Вот тогда он и счастлив. Потому что за ним род.

Огнеяра тянуло прикоснуться губами к ее нежной теплой щеке, и его Влечение к ней Было совсем не тем чувством, которое в нем Раньше вызывали Другие Девушки. Она казалась ему не просто девушкой, а светлым лучом, указавшим ему дорогу в теплый и Добрый человеческий Мир. Тот мир, который двадцать лет заключался для него в одной только матери, княгине Добровзоре. А Милава видела в нем Человека, и Зверь в нем замолчал, забился куда-то вглубь, испуганный лаской в ее взоре, как вся Нечисть прячется от взора Светлого Хорса.

- Судьба! - повторила Елова. - Что ты о судьбе знаешь, голубь Мой? Думаешь, судьба что Река - куда течет, туда и приплывешь? Нет, судьбу пытать - что колодец копать. У Тебя Есть под землей водная жила - копай, и будешь с водой. А у другого нет - он хоть версту вглубь пророет, а останется ни с чем. А коли будешь ты над водяной жилой сложа Руки сидеть - тоже пустой останешься.

Разве он рвался в битвы, мечтал о Чуроборе, о других землях? Ничего такого он не хотел. Зачем ему богатства, Слава, сам княжеский стол? Чего они стоили без любимой? А с ней они не нужны. У него был свой собственный Мир, небольшой, но глубокий и наполненный, ему Было в нем уютно, и его не тянуло в неведомые дали.

Все матери умирают, и я умру. А чтобы Люди волками не делались, им боги Любовь дали. Сперва Мать любит, Потом - жена, Дети остаются. Не будет меня - будет у Тебя подруга. Она тебе не даст волком сделаться.

Не торопись - судьбу не догонишь, да и от судьбы не уйдешь, а будет Срок - сама найдет.

Если Человек, много лет дравшийся Рядом с тобой и деливший с тобой Хлеб, вдруг оказывается предателем - это больнее его смерти.