Автор цитат: Антон Павлович Чехов. Страница 23

- Так горячо не заступаются за честное Имя Женщины, к которой равнодушны...
- Заступаются, брат... Но Дело не в этом...

Мой друг говорит на трёх европейских языках, но не умеет Говорить с женщинами.

- Мне вот как хотелось бы умереть. Одеться в самое Дорогое, модное Платье, какое я на днях видела на здешней богачке, помещице Шеффер, надеть на Руки браслеты... Потом стать на самый верх Каменной Могилы и дать себя убить молнии так, чтобы Все Люди видели... Страшный Гром, знаете, и Конец...
- Какая дикая Фантазия!  - усмехнулся я, заглядывая в Глаза, полные священного ужаса перед страшной, но эффектной смертью.  - А в обыкновенном платье вы не хотите умирать?
- Нет... - покачала головой Оленька.  - И так, чтобы все люди видели.

Замолчите Лучше и не оскорбляйте воздуха вашим язычком! Я, на вашем бы месте, на семи осинах удавился, а вы полотно покупаете... улыбаетесь!

- Дело не в надежной Любви, а в Счастье...
- С ним я буду счастлива... Состояние у него - Слава богу, и не голяк он какой-нибудь, не нищий, а дворянин. Я в него, Конечно, не влюблена, но разве только те и счастливы, которые по любви женятся? Знаю я Эти браки по любви!
- Дитя мое,  - спросил я, с ужасом глядя в её светлые Глаза,  - когда вы успели нафаршировать вашу бедную головку этой ужасной житейской мудростью?

Она дала буре поцелуй, и Буря сломала цветок у самого корня. Много взято, но зато слишком дорого и заплачено.

Любовь и Ревность делают Человека несправедливым, бессердечным, человеконенавистником...

Но бывают нередко минуты, когда я, вглядевшись в стоящий на моем столе Портрет, чувствую непреодолимое Желание пройтись с «девушкой в красном» по лесу под шумок высоких сосен и прижать её к груди, несмотря ни на что. В Эти минуты прощаю я и Ложь и Падение в грязную Пропасть, готов простить Всё для того, чтобы повторилась ещё раз хотя бы частица прошлого...

«В высшей степени достойная особа» представляла из себя девятнадцатилетнюю девушку с прекрасной белокурой головкой, добрыми голубыми глазами и длинными кудрями. Она была в ярко-красном, полудетском, полудевическом Платье. Стройные, как иглы, ножки в красных чулках сидели в крошечных, почти детских башмачках. Круглые плечи её Всё Время, Пока я любовался ею, кокетливо ёжились, словно им Было Холодно и словно их кусал Мой Взгляд. <...> У меня же, помню, затеплилось в груди Хорошее Чувство. Я был ещё поэтом и в обществе лесов, майского вечера и начинающей мерцать вечерней Звезды мог глядеть на женщину только поэтом… Я смотрел на девушку в красном с тем же благоговением, с каким привык глядеть на леса, Горы, лазурное Небо.

Не одни только Дети бывают глупы... Бывают Дураки и в пятьдесят лет.

Чувствовать себя на этом свете лишнею мебелью очень Тяжело... Жутко Жить, не Зная Цели...

Верность - это то Качество, которое утратили Люди, но сохранили Собаки.

Что же Делать, Надо Жить! Мы, дядя Ваня, будем жить. Проживем длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить Испытания, какие пошлет нам Судьба; будем трудиться для других и теперь и в старости, не Зная покоя, а когда наступит наш Час, мы покорно умрём и Там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам Было горько, и Бог сжалится над нами, и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим Жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой - и отдохнём. Я верую, дядя, я верую горячо, страстно... Мы отдохнём!

Прошу, господа. Повесьте, так сказать, ваши уши на гвоздь внимания.