Книга: Черновик

Со мной бы попроще, а? Я же готов помочь. Пусть всем будет Хорошо - и Родине, и Москве-столице, и всему прогрессивному человечеству. Только я тупой от рождения. Пока Мне не объяснят, в чем Дело, - не понимаю.

- Я не с Аркана. Я наш, земной. Но ты Мне не верь, потому что верить нельзя никому.
- Как говорил старина Мюллер в "Семнадцати мгновениях весны", - не удержался я, - "верить нельзя никому, мне - можно".
- Мюллеру, Если хочешь, можешь верить. - Дима кивнул. - Мёртвым можно верить.

Таможенник должен быть готов вступить в схватку, получить Очередь в упор и вернуться на рабочее Место.

А за окном Мерзость, Гадость, сырость, Бог репетирует следующий потоп, мокрые Люди гавкают друг на Друга и занимаются всякой ерундой.

Настоящий Страх рельефен, чёток и задействует Тебя полностью. Ты его видишь, Слышишь, обоняешь и осязаешь. Ты можешь его попробовать на Вкус... Если у вас Есть шестое Чувство - страх и его возьмёт в оборот.

Шляпа меня доконала. Не принято в Москве носить соломенные Шляпы. Даже в жару. Даже старичкам, Если они ещё не впали в Маразм.

Я сразу увидел Розу Белую - в длинном чёрном Платье с декольте не по возрасту... Старушка благосклонно Мне кивнула и что-то сообщила полной немолодой женщине, стоящей Рядом... Декольте у неё Было столь же вызывающее, но хоть чем-то оправданное. А вот светло-бирюзовый Цвет платья ей явно посоветовал Враг.

Есть такой тип людей - в сложной Ситуации они начинают совершать множество мелких телодвижений. Меряют Пульс пострадавшим, пристально проверяют Документы у милиционеров, звонят по каким-то номерам и задают странные Вопросы... Как правило, никакой реальной пользы их Действия не оказывают. Но зато Окружающие как-то успокаиваются, собираются и начинают предпринимать Другие действия - не столь многочисленные и эффектные, но куда более полезные.

Словно какого-нибудь Гогена вначале вывезли на Таити и заставили рисовать пастелью, а Потом вручили яркие акриловые Краски - и, пользуясь растерянностью, убедили изобразить Пейзаж средней полосы, но в кислотных тонах.

Мне вдруг вспомнилась песенка, которую любил Слушать Отец, про Человека, который Живёт в старом доме. Там ещё одно Окно выходит в поле, другое в Лес, а третье - на Океан. Наверняка песенка про функционала-таможенника вроде меня. Вот только не помню, Кто её пел. Кто-то из непрофессионалов, кажется, - то ли известный путешественник, то ли кулинар... Но пел на Удивление Хорошо, душевно, видимо, Хобби у человека давнее. Надо будет найти и послушать.

Выглядел Котя убийственно! На нём были коричневые дырчатые сандалеты на босу ногу, зелёные мешковатые шорты, уже Сейчас тянущаяся по вороту оранжевая футболка. На голове - что-то вроде лимонно-желтой панамки для детсадовца-переростка. Через Плечо - спортивная сумка из кожзаменителя, белая с синим.
- А что? - воинственно спросил Котя.
- Ты выглядишь как пачка с фломастерами, - пробормотал я. - Китайскими фломастерами.

Я не стал спорить. Ну как спорить с человеком, который не может Ничего объяснить, а говорит "знаю"?

И всё-таки поневоле унаследованный Страх холодком елозил между лопатками. Что поделать - непоротое Поколение до сих пор лежит поперёк лавки. Ждёт, Пока для него розгу срежут.

- Вот читал я тут недавно Генри Миллера... - неожиданно изрёк водитель.
Вид водителя не внушал Надежда даже на то, что он читал модных Мураками и Коэльо. Честно говоря, насчёт Тургенева, Джека Лондона и Стругацких тоже существовали изрядные Сомнения...
- Слушай, вот не понимаю я этой высокой литературы! Читаю, читаю... Что за Беда такая? Если высокая Литература - значит или Говно едят, или в жопу трахаются! Вот как себя пересиливать - и читать такое?
- Вы не пересиливайте, - посоветовал я. - Читайте классику.
- Я Тютчева очень люблю, - неожиданно сказал водитель. И замолчал - как обрезало. Так мы и доехали до Студёного проезда - молча и в размышлениях о высокой литературы.