Автор цитат: Александр Герцен

Не знаю, отчего Мне Все делалось грустнее и грустнее; будто темная туча поднялась из глубины Души; мне Было так Тяжело, что я плакала, горько плакала... У меня Есть Отец и Мать, - но я сирота: я одна-одинехонька на всем белом свете, я с ужасом чувствую, что я Никого не люблю. Это страшно! На кого ни посмотри, все любят кого-нибудь; мне все чужие, - хочу Любить и не могу.

... Она думала и мечтала, мечтала для того, чтобы облегчить свою душу, и думала для того, чтобы понять свои Мечты.

Великая горесть всех систематиков - Все грани и межи условны.

Подчинение личности обществу, народу, человечеству, идее - продолжение человеческих жертвоприношений.

Настоящий врач, милостивый государь, должен быть и Повар, и духовник, и судья: Все Эти должности врозь - нелепы, а соедините их - и выйдет что-нибудь путное, Пока Люди остаются недорослями.

Заметьте мимоходом патологическую Особенность, что Люди большей частью выносят гораздо легче настоящие беды, чем фантастические, и это оттого, что настоящими бедами редко бывает задето Самолюбие, а в самолюбии Источник болезненных страданий.

Людоедство - вещь печальная, но очень редкая, кроме Африки, а казнят беспрестанно во всем образованном мире и во всем необразованном. Ведь, коли на то пошло, Все же Больше смысла в том, чтоб убить Человека в безумии голода для того, чтоб его съесть, чем убить его на сытый Желудок и для того, чтоб бросить в яму и залить известью.

Действуют Страсти, Страхи, Предрассудки, Привычки, Неведение, Фанатизм, Увлечение, а ум является на другой День, как квартальный после События; производит Следствие, делает опись и в этом еще останавливается на полдороге: ограниченный Там - Вперед идущими обязательными статьями закона, тут - опасностью Далеко уйти по неизвестной дороге, всего Больше ленью, происходящей, может быть, от инстинктивного Знания, что делу не поможешь, что вся Работа Все же сводится на патологическую анатомию, а не на лечение!
От этой лени и небрежности мы всю Жизнь бродим в каком-то приятном полумраке и умираем в сумрачном мерцании. Все мы ужасно похожи на докторов, довольствующихся знанием, что они не знают, что делают, но что снадобья хороши.

Мы повторяем сто лет, двести лет какой-нибудь Вздор и чувствуем, что что-то неладно, да так и идем мимо, за недосугом, страшно озабоченные чем-то другим.

- Все по глупости-с, - оправдывается русский Человек, когда ему решительно оправдаться нельзя.
- Ты, стало быть, Дурак! - говорит ему на это Власть имущий.
- Не всем быть умным, надобно кому-нибудь быть "дураком", - отвечает он, Если имущий власть без боя.
Хотя, собственно, настоятельной Крайности в дураках Нет, но, пожалуй, можно согласиться с этим извинением. Только отчего же, в свою Очередь, нет такой Ясно сознанной Потребности в умных? Мудрено ли после этого, что миром владеют "нищие духом", Там - как Большинство, тут - как Один за всех.

Ничего не может быть вреднее для здоровья, как именно то, что нельзя выместить на ком-нибудь беду, - поди тут и берегись.

Перед самым отъездом оторвалась пряжка у чемодана. Господи, как Смешно, беспомощно стоит наш брат перед такой бедой... Если б нас между Расином и Шиллером немного учили шилу да игле, взял бы да починил, а тут комическое Отчаяние и мрачные Рассуждения.

Одна Природа постоянно красива, потому что мы на нее смотрим издали, с благородной дистанции; к тому же Она нам посторонняя, и мы с ней не ведем никаких счетов, не имеем никаких личностей, смотрим на нее как чужие и просто не видим тех безобразий, которые нам бросаются в Глаза в человеческих лицах и даже в звериных, имеющих с нашими родственное Сходство.

Быть не в духе, Скучать, капризничать можно, когда кто-нибудь этим огорчается, занимается, когда кто-нибудь развлекает, а сидеть в вагоне и знать, что никому Дела Нет до этого, что Никто не обращает внимания, это выше сил человеческих.