Почему жестокая
Реальность Жизни и смерти ранит одних больнее, а других легче?
Смерть Уны вышибла почву из-под ног у Самюэла, пробила ограду его твердыни и впустила
Старость. А вот Лизу, любившую своих детей никак не меньше, чем Самюэл, это
Несчастье не убило, не искалечило.
Жизнь Лизы продолжала идти ровно. Погоревав,
Она пересилила
Горе. По-моему,
Дело в том, что Лиза принимала
Мир так же, как Библию, - со всеми парадоксами и превратностями. Смерть была ей немила, но Лиза знала, что смерть существует, и приход ее не потряс Лизу. <...> Для Лизы смерть была просто смерть, заранее обещанная и жданная. <...> У Лизы не
Было привязанности к месту, к дому.
Дом - это лишь промежуточная
Остановка по пути на
Небеса.
Труд сам по себе был ей малоприятен, но она трудилась, ибо иначе нельзя. И утомилась Лиза. С каждым утром ей
Все тяжелее становилось вставать с постели, одолевать ломоту и онемелость, хоть она их неизменно одолевала. И Небеса вставали перед ней желанной пристанью, где
Одежда не грязнится, где не
Надо готовить еду и мыть посуду. По секрету говоря, она не все небесное одобряла без оговорок. Слишком много
Там пения, и непонятно, как
Избранные - при всей их праведности - могут долго выдерживать райское обетованное
Безделье.
Нет, она и на небе найдет себе работу. Там непременно сыщется чем занять
Руки - прохудившееся облачко заштопать, усталое крыло растереть лекарственным бальзамом.
Время от времени придется, может, перевертывать у небесных хламид воротники - и, положа руку на
Сердце, не верится, чтобы даже и на Небесах не завелось где-нибудь в углу паутины, которую надо снять тряпкой, навернутой на швабру.
