Автор цитат: Вера Камша. Страница 2

- Ты веришь в Приметы?
Дик в приметы верил, но мёртвый ворон, так и не разжавший когтей, и синеглазый Человек в чёрном с непроницаемым лицом…
- Нет, монсеньор, не верю.
- Я тоже. К сожалению.
К сожалению?! Кансилльер прав, Рокэ ходит по грани безумия, Если только не шагнул за эту Грань. Наверное, это отразилось у Дикона на лице, а может, маршалу просто захотелось поговорить.
- Странно, что ты Всё ещё полагаешь Смерть страшной. Будь это знамение, я бы радовался. Ворону не справиться с золотым орланом, но этот был слишком глуп и молод, и ворон своего не упустил. Должен был умереть Один, но погибли Двое. Не проиграть, когда победить невозможно! Лучшей приметы нет и быть не может.

Идём, - потребовал Райнштайнер, - я помогу тебе собраться. В таком состоянии ты не можешь не Забыть что-нибудь нужное, например, голову.

Есть Одна песенка… Как-то я играл её всю Ночь, чтобы унять судьбу. Утром я увидел, что Гитара в крови, но Судьба продолжала смеяться, я сыграл её Смех. Или Плач? С этой судьбой Никогда Ничего не поймёшь, поэтому и приходится решать. За неё, за себя, за других.

Барон Райнштайнер не признавал шуток, но был умён, как Леворукий, и столь же удачлив. Если потребуется, он достанет луну, заодно указав небесным обитателям, что её Плохо протирали, из-за чего появились пятна.

Почему в вишнёвом Дораке половина трактирщиков малевала на вывесках всевозможных овец, ягнят и баранов, Марсель не понимал Никогда. Это казалось глупым даже глубокой осенью, а уж когда цвели сады… Дорогу заметало тёплой нежной метелью, по обе стороны громоздились живые бело-розовые Облака, в которых самозабвенно пело, чирикало и щебетало. Сам Марсель тоже чувствовал себя полным Котиком. Хотелось безудержно крутить несуществующим хвостом, носиться кругами среди доцветающих вишен, от избытка Чувства бросаясь на Грудь всем хорошим людям с твердым намереньем немедленно облизать. <...>
Сады расступились, галантно пропуская весёлую речку, за которой потянулись луга, но рукава виконта и гриву его коня ещё долго украшали белые лепестки. «Теплым снегом минувшего счастья».

Раньше я допускал, что Смерть может быть ярче Жизни, но будь так, я бы её запомнил.

Сейчас ты скажешь, что я должен Жить ради Дриксен, справедливости и так далее, - ровным голосом произнёс Ледяной, и Руппи промолчал, потому что собирался сказать именно это.

- Вы тоже не чужды интереса к непонятному, иначе Зачем бы вам ездить в Гальтару и зубрить забытый алфавит.
- Я, кажется, уже объяснял. В детстве меня запугали изначальными тварями, а я предпочитаю схватить Страх за шиворот и посмотреть ему в Глаза. Это очень помогает.

- Ты хочешь стать поэтом и написать балладу о плененном Хорсте?
- Я? - ужаснулся Жермон и вдруг понял, что Ойген шутит. Оказывается, бергер умел и это! - Когда я начну марать бумагу, миру придет Конец.
- Лишить Тебя бумаги и чернил - это очень простой Способ избегнуть конца света, - улыбнулся Райнштайнер.

Верность из невозможности измены - хоть мужчине, хоть знамени, хоть чести - стоит недорого.

Мироздание - это ещё не Мир, а Предсказание - не Судьба! То, что пытается нами играть, может отправляться хоть в Закат! Мы принадлежим не ему. Мы сами из себя создаём перламутр. Из боли, из Раны, из занозы рождается неплохой жемчуг, сударыня, и он принадлежит нам, а не тому, что нас ранило.

Чушь, что Женщина должна искать поддержки у Мужчины; поддерживать Надо того, кому тяжелее.

- Сейчас нам Пора возвращаться и обдумывать то, что мы видели, а Потом праздновать самую длинную Ночь Года.
- Не спорю, - не сдержал улыбки талигоец, - с тобой вообще сложно спорить. А Почему бы нам не отпраздновать ещё и Излом Эпох?
- Это хорошая Мысль, - одобрил Райнштайнер. - Мы поднимем наши стаканы за Всё доброе, что прин Если Скалы. Я словно бы вернусь домой, потому что в Торке Излом Эпох встречают, как в древние Времена. Два праздника Лучше одного, ведь Никто не может знать свою судьбу, начиная большую войну.
- Когда Нет войны, мы знаем, что нас Ждёт, ещё меньше, - не согласился Жермон. - Я двадцать лет прожил Рядом с бергерами, или, если угодно, с агмами, но про другой Излом слышу Первый раз.
- Это нам свойственно. - Ойген вглядывался в пылающую стену, словно надеясь разглядеть легендарные врата. - Мы помним то, чего уже нет, и редко говорим о том, чего нет ещё. Если тебе интересно, я охотно буду рассказывать.

Нет пути для впавших в Уныние и пьющих Горе свое аки Вино.