Книга: Воспоминания о войне

Почему же шли на Смерть, хотя Ясно понимали ее Неизбежность? Почему же шли, хотя и не хотели? Шли, не просто страшась смерти, а охваченные ужасом, и Все же шли! Раздумывать и обосновывать свои Поступки тогда не приходилось. Было не до того. Просто вставали и шли, потому что Надо!
Вежливо выслушивали Напутствие политруков - малограмотное переложение дубовых и пустых газетных передовиц - и шли. Вовсе не воодушевленные какими-то идеями или лозунгами, а потому, что НАДО. Так, видимо, ходили умирать и Предки наши на Куликовом поле либо под Бородином. Вряд ли размышляли они об исторических перспективах и величии нашего народа... Выйдя на нейтральную полосу, вовсе не кричали «За Родину! За Сталина!», как пишут в романах. Над передо Вой слышен был хриплый вой и густая матерная брань, Пока Пули и осколки не затыкали орущие глотки. До Сталина ли было, когда смерть Рядом. Откуда же Сейчас, в шестидесятые Годы, опять возник Миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина? У меня на этот счет Нет сомнений. Те, Кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только Война, но и Восстановление страны прошло за их счет. Те же из них, кто еще жив, молчат, сломленные.
Остались у власти и сохранили Силы Другие - те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне. Они действовали именем Сталина, они и сейчас кричат об этом. Не было на передовой: «За Сталина!». Комиссары пытались вбить это в наши головы, но в атаках комиссаров не было. Все это накипь...»

Поразительная Разница существует между передовой, где льется Кровь, где Страдание, где Смерть, где не поднять головы под пулями и осколками, где Голод и Страх, непосильная Работа, Жара летом, Мороз зимой, где и жить-то невозможно, - и тылами. Здесь, в тылу, другой Мир. Здесь находится Начальство, здесь штабы, стоят тяжелые орудия, расположены склады, медсанбаты. Изредка сюда долетают снаряды или сбросит бомбу Самолет. Убитые и раненые тут Редкость. Не Война, а курорт! Те, Кто на передовой - не жильцы. Они обречены. Спасение им - лишь Ранение. Те, кто в тылу, останутся живы, Если их не переведут Вперед, когда иссякнут ряды наступающих. Они останутся живы, вернутся домой и со временем составят основу организаций ветеранов. Отрастят животы, обзаведутся лысинами, украсят Грудь памятными медалями, орденами и будут рассказывать, как геройски они воевали, как разгромили Гитлера. И сами в это уверуют!
Они-то и похоронят светлую Память о тех, кто погиб и кто действительно воевал! Они представят войну, о которой сами мало что знают, в романтическом ореоле. Как Все Было Хорошо, как прекрасно! Какие мы Герои! И то, что война - Ужас, смерть, голод, Подлость, подлость и подлость, отойдет на второй План. Настоящие же фронтовики, которых осталось полтора Человека, да и те чокнутые, порченые, будут Молчать в тряпочку. А начальство, которое тоже в значительной мере останется в живых, погрязнет в склоках: кто воевал хорошо, кто Плохо, а вот если бы меня послушали!

Нас Было шестьдесят семь. Рота. Утром мы штурмовали ту высоту. Она была невелика, но, по-видимому, имела стратегическое Значение, ибо много месяцев Наше и немецкое Начальство старалось захватить ее. Непрерывные обстрелы и бомбежки срыли всю растительность и даже метра полтора-два почвы на ее вершине. После войны на этом месте долго Ничего не росло и несколько лет стоял стойкий трупный Запах. Земля была смешана с осколками металла, разбитого оружия, гильзами, тряпками от разорванной одежды, человеческими костями... Как это нам удалось, не знаю, но в середине дня мы оказались в забитых трупами ямах на гребне высоты. Вечером пришла Смена, и роту отправили в тыл. Теперь нас было двадцать шесть. После ужина, едва не засыпая от усталости, мы слушали полковника, специально приехавшего из политуправления армии. Благоухая коньячным ароматом, он обратился к нам: "Геррои! Взяли, наконец, эту высоту!! Да мы вас за это в ВКПб без кандидатского стажа!!! Геррои! Уррра!!!" Потом нас тали записывать в ВКПб.
- А я не хочу... - робко вымолвил я.
- Как не хочешь? Мы же Тебя без кандидатского стажа в ВКПб.
- Я не смогу...
- Как не сможешь? Мы же тебя без кандидатского стажа в ВКПб?!
- Я не сумею...
- Как не сумеешь!? Ведь мы же тебя без кандидатского...
На лице политрука было искреннее изумление, понять меня он был не в состоянии. Зато Все понял вездесущий лейтенант из СМЕРШа:
- Кто тут не хочет?!! Фамилия?!! Имя?! Год рождения?!! - он вытянул из сумки большой блокнот и сделал в нем заметку. Лицо его было железным, в глазах сверкала Решимость:
- Завтра утром разберемся! - заявил он.
Вскоре все уснули. Я же метался в тоске и не мог сомкнуть глаз, несмотря на Усталость: "Не для меня взойдет завтра солнышко! Быть Мне японским шпионом или агентом Гестапо! Прощай, Жизнь молодая!"... Но Человек предполагает, а Бог располагает: под Утро Немцы опять взяли высоту, а днем мы опять полезли на ее склоны. Добрались, однако, лишь до середины ската... На следующую Ночь роту отвели, и было нас теперь всего шестеро. Остальные остались лежать на высоте, и с ними лейтенант из СМЕРШа, Вместе со своим большим блокнотом. И посейчас он Там, а я, хоть и порченый, хоть убогий, жив еще. И беспартийный. Бог милосерден.