Книга: Счастливая смерть. Страница 1

Сумел подавить в себе Горечь, которая охватывает всякую благородную душу при Мысли о том, сколько низости и подлости приходится совершать человеку, стремящемуся наилучшим образом устроить свою судьбу.

- В сущности, вы идеалист, - сказал ему Мерсо. У него Было такое Чувство, будто вся его Жизнь, от рождения до смерти, сжалась, обратилась в единый Миг, миг осуждения и освящения.
- Допустим, но, видите ли, противоположностью идеалистов слишком часто бывают Люди, не способные Любить.
- Не верьте этому.
- Думать так могут только люди, живущие либо великим отчаянием, либо великой надеждой.
- И тем, и другим, наверное.

- Я всегда поступал наперекор всему. Теперь-то Страсти малость поулеглись. А Раньше я хотел быть счастливым, Делать то, что Мне заблагорассудится, ну, например, обосноваться в краю, который мог бы мне понравиться. Но загад не бывает богат. Стало быть, нужно Жить как можно легче, не надрываясь. Правило довольно циничное, но его придерживается и моя жена, лучшая из женщин на свете. В Индокитае я брал любого быка за рога. А здесь сам жую жвачку. Только и всего.
- Что ж, но я не уверен, что любой загад не бывает богат. Просто наши попытки заглянуть в Будущее бывают Иногда неразумны. Во всяком случае, меня интересует лишь такой Опыт, чьи результаты полностью сходятся с тем, на что мы рассчитываем.
- Да, Судьба - это Прежде всего Мера.
- Судьба Человека может быть захватывающей, Если Она сочетается со страстью. А для некоторых и захватывающая судьба кроится по мерке.

Счастье нельзя ни продлить, ни укоротить. Ты счастлив - и Все тут. Даже Смерть не помеха счастью, это всего лишь Случайность, входящая в Правила Игры.

Мне нужно Было бросить Все и уехать вкусить того одиночества, которое помогло бы разобраться в себе самом, понять, где Солнце, а где Слезы… Да, по-человечески говоря, я счастлив.

- Ты напрасно думаешь, малышка, что мы можем выбирать или Делать то, что хотим, требовать каких-то условий для счастья. Главное, видишь ли, это Воля к счастью, постоянное и напряженное его осмысление. А Все остальное - Женщины, Искусство, Успех в обществе - это только предлог. Канва, по которой мы вышиваем.
- Верно.
- Важно еще и Качество счастья. Я могу наслаждаться им только в условиях упорного и яростного противоборства с его противоположностью. Счастлив ли я? А ты не помнишь, Катрин, знаменитую формулу: «Ах, Если бы я мог начать Жизнь сначала?» Так вот, я ее и начинаю.

Главное состояло в том, чтобы смириться, подчинить Сердце ритму дней, а не подгонять этот Ритм под метания человеческого духа. Подобно тому, как ваятель должен уметь Вовремя остановиться, уловить Миг, когда лишний Удар резца может испортить готовую статую, причем неразумная Воля способна в этом отношении сослужить ему лучшую службу, чем самые изощренные выкладки ума, так малая толика неразумности необходима тем, Кто стремится увенчать свою Жизнь счастьем, тем, кто не смог это Счастье завоевать.

Иногда он брал Часы, смотрел, как большая стрелка ползет от одной цифры к другой, и только диву давался, насколько бесконечными кажутся какие-нибудь пять минут. Именно эта забава и открыла ему тернистый и мучительный Путь к великому искусству ничегонеделанья.

И все-таки дни тянулись чересчур медленно. Он еще не научился высвобождать Время из-под спуда привычек, служивших ему точкой отсчета. Ему ровным счетом нечего Было Делать - и потому время никуда не торопилось. Каждая Минута сама по себе была чудом, но ему Пока еще не было дано это осознать.

Мерсо мало-помалу проникался той унизительной и в то же Время бесценной истиной, что диковинное Счастье, к которому он так стремился, сводится, в сущности, к раннему подъему, регулярным водным процедурам, сознательным гигиеническим навыкам.

Он столько раз пытался начать Все сначала, осмыслить прежнюю Жизнь, что в конце концов осознал, чем он хотел и чем не хотел бы быть. Потерянные, постыдные дни, проведенные словно в спячке, казались ему теперь столь же опасным, сколь и необходимым испытанием. Он мог втянуться в эту спячку и разом потерять единственную Возможность самооправдания. Но что поделаешь, нужно Было пройти через это.

Не то чтобы он был равнодушен к перемене мест, путешествиям, новым начинаниям: просто знал, что Все это вызывает Представление о Счастье только в ленивых и безвольных душах. На самом же деле - это Выбор, совершаемый упорной и трезвой волей.

Только теперь он уразумел жестокий Парадокс, заставляющий нас дважды обманываться в тех, кого мы любим: сначала - возвышая их, Потом - развенчивая.

Чем Лучше Селест, Рене и Все остальные знали Мерсо в прошлом, тем непонятней стал он для них теперь: не Человек, а какая-то загадочная, необитаемая Планета.