Автор цитат: Вера Полозкова. Страница 4

Те, Кто Тебя как бы обожает, и те, кто тебя очень ненавидит, Все говорят не о тебе вообще, они говорят о каком-то образе отдельно от тебя существующем, не имеющим Отношения ни к биографии, ни к лирическому герою твоему, ни к кому вообще. И ты понимаешь, что это довольно бессмысленно и ведет к довольно большим разочарованиям в людях.

Через Год вы случайно столкнетесь в городе где-то и обнаружите себя вчетверо более чужими, чем в самую первую встречу.

Радости взросления: отпадает изнурительная Необходимость оправдываться за что бы то ни Было; наконец-то позволяешь людям быть какими угодно, даже недовольными тобой ; даже не переносящими Тебя органически. Пусть их; у каждого своя оптика; в чей-то микроскоп ты червь, в чей-то телескоп ты Бог, в прицеле чьей-то винтовки ты главный Враг - это Ничего не значит, кроме того, что кто-то любит глядеть в микроскопы, кто-то - в телескопы, а кто-то - в прицелы ; к тебе это Отношения не имеет ни малейшего...

И еще - Нет никакого конечного Счастья и Благоденствия. Лиза, это самое ужасное. Даже Если Женщина встречает мужчину своей Жизни - ай, да, Мужчину Своей Жизни, - Лиза, Она Живет с ним два Года, или три, или пять, и сначала перестает его хотеть, потому что Никогда не Хочется того, что вот тут Ря Дом с тобой Все Время, Потом они начинают ссориться, чтобы хоть что-то происходило, потом ревновать друг Друга, потом небеспочвенно, потом Дети растут и болеют - Лиза, прикинь, Счастливая взаимная Любовь такое же жуткое Испытание, как долгий штиль - вы друг друга добыли, отвоевали у всего мира, вы Вместе - и? Ну окей, путешествуете. Ну, бухаете. Ну всякое Там. Но Ничего не происходит Крышесносящего, Лиза, а мы ж не можем без этого. Ну и все. Ссоры, примирения, Секс по большим праздникам - брр, Лиза, жуткое Дело. Даже если Его! Того Самого Единственного! Лиза, "поженились, жили счастливо и умерли в Один День" - это они не Слова экономят, это просто Правда нечего сказать. Все шестьсот страниц они друг друга в Течение месяца покоряли, а потом поженились и остальные сорок лет ни Черта не происходит, Лиза, и от этого вешаешься так же, как от безлюбовья. Вообще нет никакого конечного счастья, Пока ты живой. Ты хотел дом, купил дом, а через два года тебе скучно в нем, как Было в предыдущем; и ты никогда не будешь доволен. Моя Проблема в том, что меня и подавно все достает в кратчайшие сроки - Счастье в чередовании, Лиза, прав Мой друг Сергей Гаврилов, "когда один - хочется женщину, когда с женщиной - хочется выгнать ее нафиг и по Жить свободно". И это тоже не Страшно и не Безысходно и не Отменяет Саму Возможность Счастья - нет, это Жизнь, вот такая жизнь, Лиза, столько всего успевает произойти, диву даешься. Ничего фатального. Жить можно вообще с чем угодно. С чем угодно, Лиза. Человек живучая, адаптивная, чертовски верткая тварь, никаких Любовей на Всю Жизнь, никаких Несовместимых с Жизнью Переживаний - все перемелется, Лиза, так быстро, что станет очень неудобно потом за то, что развел тут такой ад, кошмар и надрыв.

- У Тебя перепуганный Вид, детка.
- Не льсти себе. За "детку" убивать Надо, Конечно.
- Ну Нет, мало ли, из-за чего он может быть у тебя перепуганный. И Губы синие тоже мало ли, отчего. Может, ты шла сюда решительная, а пришла и вдруг поняла, что Все еще любишь меня. Тут Ничего от меня не зависит, детка.
- Ах ты свинья. Да, пришла, обнаружила спесивого дурака на месте своего мальчика, и теперь испытываю Ужас. Леденящий. Ну?

Я твой щен: я скулю, я тычусь в Плечо незряче,
Рвусь на Звук поцелуя, тембр - что мглы бездонней;
Я твой глупый пингвин - я робко прячу
Свое Тело в утесах теплых твоих ладоней;
Я картограф твой: глаз - Атлантикой, скулу - степью,
А затылок - полярным кругом: Там льды; nepoemaniehanepoemanie’s inepoemanie.
Я ученый: Мне инфицировали бестебье.
Тебядефицит.
Ты встаешь рыбной костью в горле моем - мол, вот он я.
Рвешь сетчатку мне - как брусчатку молотит взвод.
И - надцатого мартобря - я опять животное,
Кем-то подло раненное в живот.

Он звонит, у него тяжелый День - щетину свою скребя: «я нашел у скамейки желудь, вот, и кстати люблю Тебя». Эти песенки, «вот теперь уж я весь твой», «ну ты Там держись».
Все Сокровища. Не поверишь, но их хватит тебе на Жизнь.

Я вся бронзовая: и профилем, и плечом.
Я разнеженная, раскормленная, тупая.
Дай Бог только тебе не знать Никогда, о чем
Я тут думаю, засыпая.

У Тебя Есть пульт от меня. Все кнопки.
Тело - хром, Глаза - как Система призм.
Ты живешь в моей черепной коробке.
Там отныне полный абсолютизм.

Обезболивающее превращает в овощ,
Сам живой вроде бы, а Мозг из Тебя весь вытек.
Час катаешься по кровати от боли, воешь,
Доползаешь до кухни, ищешь свой спазмолитик -
Впополам гнет, как будто снизили потолок -
Вот нашел его, быстро в ложечке растолок
И водой запил. А оно Все не утихает,
Все корежит тебя, пульсирует, муку длит,
Будто это Душа, или Карма твоя плохая
Или Черт знает что еще внутри у тебя болит.

Помни, что ни чужой войны, ни дурной молвы,
Ни Злой немочи, ненасытной, будто волчица -
Ничего страшнее тюрьмы твоей головы
Никогда с тобой не случится...

И Никто не висит у него на шее,
ну кроме крестика на шнурке.
Этот крестик Мне бьется в скулу, когда он сверху, и мелко крутится на лету.
Он смеется
и зажимает его во рту.

Маленький Мук, Глаза у Тебя - пейот.
Солнечный психоделик, слоист, игольчат.
Смотришь и знаешь - этот меня прикончит.
Этот меня, скорее всего, добьет.

Лето ползет июлем как дрожжевым
Тестом. Лицо черно, как дорожный битум.
Не столько щемящей горечи по убитым,
Сколько тоскливой ненависти к живым.