Книга: Франкенштейн, или Современный Прометей. Страница 1

О любимая Родина! Кто, кроме твоих детей, поймет, с какой радостью я снова увидел твои потоки и Горы и особенно твое дивное озеро!

Если у меня не будет привязанностей, я предамся ненависти и пороку. Любовь другого Существа устранила бы причину моих преступлений, и Никто обо Мне Ничего бы не услышал. Мои злодеяния порождены вынужденным одиночеством, мне ненавистным; мои добродетели непременно расцветут, когда я буду общаться с равным мне существом. Я буду ощущать Привязанность мыслящего создания; я стану звеном в цепи всего сущего, в которой мне Сейчас не находится места.

О Звезды, Тучи и ветры! Вы насмехаетесь Надо мной. Если вам действительно жаль меня, лишите меня чувств и памяти, превратите в Ничто; если же вы этого не можете, исчезните и оставьте меня во тьме.

Это был Человек, словно созданный "самой поэзией природы". Его бурная, восторженная Фантазия сдерживалась чувствительностью сердца. Он был способен горячо Любить; в дружбе он проявлял ту Преданность, которая, Если верить житейской мудрости, существует лишь в нашем воображении. Но человеческие привязанности не могли всецело заполнить его пылкую душу. Природу, которой Другие только любуются, он любил страстно.

... Грохот водопада
Был музыкой ему. Крутой утес,
Вершины гор, густой и темный лес,
Их контуры и Краски вызывали
В нем истинную, пылкую любовь.
Он не нуждался в доводах рассудка,
Чтоб их Любить. Что радовало взор,
То трогало и душу...

Я был создан для мирного счастья. В юношеские Годы я не знал недовольства. И Если когда-либо меня одолевала Тоска, то созерцание красот природы или Изучение прекрасных и возвышенных творений Человека всегда находило отклик в моем Сердце и подымало Мой Дух. Теперь же я был подобен дереву, сраженному молнией; Она пронзила мою душу насквозь, и я уже чувствовал, что Мне предстоит остаться лишь подобием человека и являть собою жалкое Зрелище распада, вызывающее Сострадание у других и невыносимое для меня самого.

На какой-то Миг я отважился сбросить свои цепи и оглядеться вокруг свободно и гордо. Но железо цепей уже разъело мою душу, и я снова, дрожа и отчаиваясь, погрузился в свои Переживания.

Однако он находил, что в Жизни путешественника наряду с удовольствиями существует много невзгод. Ведь он постоянно находится в напряжении, и едва начинает отдыхать, как вынужден покидать ставшие приятными места в поисках чего-то нового, что снова занимает его Внимание, а затем в свою Очередь отказываться и от этого ради других новинок.

По дороге Клерваль Все же пытался утешить меня. Он сочувствовал Мне всей душой. "Бедный Уильям, - говорил он, - бедный, милый Ребенок! Он теперь уснул подле ангельской Души своей матери. Всякий, Кто знал этого малютку во всей его детской прелести, оплачет его безвременную гибель. Умереть так ужасно, ощущая на своей шее Руки Убийцы! Каким злодеем Надо быть, чтобы погубить невинного! Бедное дитя! Одним только можно утешиться: его Близкие сокрушаются и плачут, но сам он уже отстрадал. Страшный Миг позади, и он упокоился навеки. Его нежное Тело укрыто могильным дерном, и он не чувствует боли. Ему уже не нужна Жалость; сбережем ее для несчастных, которые его пережили".

Приезжай, Виктор, не с мыслями о мести, но с любовью в душе, которая заживила бы нашу рану, а не растравляла ее. Войди в Дом скорби, Мой друг, но не с ненавистью к врагам, а с любовью к любящим Тебя.

Когда я бывал в хорошем расположении духа, Природа являлась для меня источником восхитительных ощущений. Ясное Небо и зеленеющие поля наполняли меня восторгом.

Господин Франкенштейн у нас скромник - отличное Качество в молодом человеке. Юноше положено быть скромным, господин Клерваль; в молодости я и сам был таков, да только этой скромности ненадолго хватает.

К ужасу примешивалась Горечь разочарования; то, о чем я так долго мечтал, теперь превратилось в мучение - и как внезапна и непоправима была эта перемена!

Нет в Жизни Ничего переменчивее наших чувств.