По дороге Клерваль
Все же пытался утешить меня. Он сочувствовал
Мне всей душой. "Бедный Уильям, - говорил он, - бедный, милый
Ребенок! Он теперь уснул подле ангельской
Души своей матери. Всякий,
Кто знал этого малютку во всей его детской прелести, оплачет его безвременную гибель. Умереть так ужасно, ощущая на своей шее
Руки Убийцы! Каким злодеем
Надо быть, чтобы погубить невинного! Бедное дитя! Одним только можно утешиться: его
Близкие сокрушаются и плачут, но сам он уже отстрадал. Страшный
Миг позади, и он упокоился навеки. Его нежное
Тело укрыто могильным дерном, и он не чувствует боли. Ему уже не нужна
Жалость; сбережем ее для несчастных, которые его пережили".
