Книга: Голодные игры. Страница 2

Дамы и господа, Семьдесят Четвертые Голодные Игры объявляются открытыми!

- Ты умеешь убивать.
- Не людей!
- Думаешь, Есть Разница? - мрачно спрашивает Гейл.
Самое страшное - разницы никакой Нет, нужно всего лишь Забыть, что они Люди.

- У Тебя... очень хорошая Память, - говорю я, запинаясь.
- Я помню Все, что связано с тобой, - отвечает Пит, убирая Мне за ухо выбившуюся прядь. - Это ты Никогда не обращала на меня внимания.
- Зато теперь обращаю.
- Ну, здесь-то у меня мало конкурентов. Мне снова Хочется невозможного: спрятаться ото всех, закрыть ставни. Под ухом прямо-таки слышу шипение Хеймитча: «Скажи это! Скажи!» Я сглатываю комок в горле и произношу:
- У тебя везде мало конкурентов.

Цезарь задает Питу Вопрос, Есть ли у него девушка.
Пит колеблется, Потом неубедительно качает головой.
- Не может быть, чтобы у такого красивого парня не Было возлюбленной! Давай же, скажи, как ее зовут! - не отстает Цезарь.
Пит вздыхает.
- Ну, вообще-то, есть Одна девушка... Я люблю ее, сколько себя помню. Только... я уверен, до Жатвы Она даже не знала о моем существовании.
Из толпы доносятся Возгласы понимания и сочувствия. Безответная Любовь - ах, как трогательно!
- У нее есть другой Парень? - спрашивает Цезарь.
- Не знаю, но Многие Парни в нее влюблены.
- Значит, Все, что тебе нужно, - это Победа: победи в Играх и возвращайся домой. Тогда она уж точно Тебя не отверг Нет, - ободряет Цезарь.
- К сожалению, не получится. Победа... в моем случае не Выход.
- Почему нет? - озадаченно спрашивает ведущий.
Пит краснеет как Рак и, запинаясь, произносит:
- Потому что... потому что... мы приехали сюда Вместе.

То, что я чувствую, должно принадлежать только Мне.

- Вы, значит, будете давать нам Советы? - говорю я Хеймитчу.
- Даю прямо Сейчас: останься живой, - отвечает Хеймитч и дико хохочет.
Я бросаю Взгляд на Пита, Прежде чем вспоминаю, что решила не иметь с ним никаких дел. С удивлением замечаю в его глазах жесткость.
- Очень Смешно, - говорит он без обычного добродушия и внезапно выбивает из Руки Хеймитча стакан. Тот разлетается на осколки и его содержимое течет по проходу, как Кровь. - Только не для нас.

Прим не помнила себя от радости, что мама снова в порядке, но я была настороже и Все боялась, что это не надолго. Я ей Больше не доверяла. Во Мне выросло что-то жесткое и неуступчивое, и оно заставляло меня ненавидеть маму за ее Слабость, за безволие, за то, что нам пришлось пережить. Прим сумела простить, я - Нет. Между нами все стало по-другому. Я оградила себя стеной, чтобы Никогда больше не нуждаться в маме.
Теперь я умру и Ничего уже не исправлю. Я вспомнила, как кричала на нее сегодня в Доме правосудия. Но ведь я сказала, что люблю ее. Может быть, одно уравновешивает другое?

Пит глядит Мне прямо в Глаза и ободряюще сжимает мою ладонь. А может, это просто нервный спазм? Что ж, думаю я. В конце концов, нас двадцать четыре. Есть Шанс, что кто-то убьет его Раньше меня.

- По крайней мере у вас приличные Манеры, - говорит Эффи, когда мы заканчиваем Главное блюдо. - Прошлогодняя Пара ела Всё руками, как Дикари. У меня от этого совершенно пропадал аппетит.
Те Двое с прошлого Года были детьми из Шлака, и они Никогда за всю свою Жизнь не наедались досыта. Неудивительно, что Правила поведения за столом не сильно их заботили. Мы - другое Дело. Пит - Сын пекаря; нас с Прим учила мама. Что ж, пользоваться вилкой и ножом я умею. Тем не менее замечание задевает меня за живое, и до конца ужина я ем исключительно пальцами.
Потом вытираю Руки о скатерть, заставляя Эффи поджать Губы еще сильнее.

Добрые Люди норовят проникнуть тебе в самое Сердце.

Она действительно не понимает, какое Впечатление производит на окружающих.

Помни: мы безумно влюблены друг в Друга. Если вдруг захочешь поцеловать меня, не стесняйся.

Музыка по части полезности для меня занимает Место где-то между бантиками для волос и радугой. И то по радуге можно хотя бы погоду определить.

Игры то голодные, зато профи сытые!