Книга: Великий Гэтсби. Страница 3

Поведение Человека может иметь под собой разную почву - твердый гранит или вязкую трясину; но в какой-то Момент Мне становится наплевать, какая Там под ним Почва.

Должно быть, и в самом деле Было что-то романтическое в этом человеке, Если Слухи, ходившие о нем, повторяли шепотом даже те, Кто мало о чем на свете считал нужным Говорить, понизив Голос.

Я очнулась после наркоза, чувствуя себя всеми брошенной и забытой, и сразу же спросила акушерку: «Мальчик или девочка?» И когда услышала, что девочка, отвернулась и заплакала. А Потом говорю: «Ну и пусть. Очень рада, что девочка. Дай только Бог, чтобы Она выросла дурой, потому что в нашей Жизни для Женщины самое Лучшее быть хорошенькой дурочкой».

Его розовый Костюм - дурацкое фатовское тряпье - красочным пятном выделялся на белом мраморе ступеней, и Мне припомнился тот Вечер, три месяца Назад, когда я Впервые был гостем в его родовом замке. Сад и аллея кишмя кишели тогда людьми, не знавшими, какой бы ему приписать Порок, - а он махал им рукой с этих самых ступеней, скрывая от всех свою непорочную мечту.

И они ушли вдвоем, без единого Слова, исчезли, как Призраки, одинокие и отторгнутые от всего, даже от нашей жалости.
Том взял полотенце и стал снова завертывать нераскупоренную бутылку Виски.
- Может, кто-нибудь все-таки выпьет? Джордан?… Ник?
Я молчал. Он окликнул еще раз:
- Ник?
- Что?
- Может, выпьешь?
- Нет… Я Сейчас только вспомнил, что сегодня День моего рождения.

Ей казалось, что я очень много знаю, потому что Знания у меня были Другие, чем у неё.

Это большое Преимущество - быть трезвой, когда Все кругом пьяны. Не наговоришь лишнего, а Главное, Если вздумается что-нибудь себе позволить, сумеешь выбрать Время, когда Никто уже Ничего не замечает или всем наплевать.

Каждый Человек склонен подозревать за собой хотя бы одну фундаментальную Добродетель: я, например, считаю себя одним из немногих честных людей, которые Мне известны.

Не знаю, чего тут Было Больше - беспечности или недомыслия. Они были беспечными существами, Том и Дэзи, они ломали Вещи и людей, а Потом убегали и прятались за свои Деньги, свою всепоглощающую Беспечность или еще что-то, на чем держался их Союз, предоставляя другим убирать за ними.

Это был чистый Вздор. Во Мне не Было Ничего даже отдаленно напоминающего розу.

Моя кузина стала задавать Мне Вопросы своим низким, волнующим голосом. Слушая такой Голос, ловишь интонацию каждой Фразы, как будто это Музыка, которая Больше Никогда не прозвучит.
В голосе Было многое, чего не могли Потом Забыть любившие ее Мужчины, - певучая властность, негромкий призыв "услышь", отзвук веселья и радостей, только что миновавших, и веселья и радостей, ожидающих впереди.

Чутье к основным нравственным ценностям отпущено природой не всем в одинаковой мере.

I'm inclined to reserve all judgments, a habit that has opened up many curious natures to me.
Привычка к сдержанности в суждениях - привычка, которая часто служила Мне ключом к самым сложным натурам.

Никакие расовые или духовные Различия между людьми не могут сравниться с той разницей, которая существует между больным человеком и здоровым.