Персонаж: Михаэль Берг

Влюбился ли я в неё за то, что Она переспала со мной? До сих пор после ночи, проведенной с женщиной, у меня бывает такое Чувство, будто Мне сделали Подарок, на который я должен чем-то ответить: ответить этой женщине - например, попыткой полюбить её - и всему миру, дары которого я принимаю.

Я хотел проявить себя как в одном, так и в другом: в понимании и в осуждении. Но и то и другое Вместе Было невозможно.

... Бегство это не только удаление от чего-то, но еще и приближение к чему-то.

Мне подумалось, что Если Время упущено или тебе в чем-то очень долго Было отказано, то Потом это наступает уже слишком Поздно, даже если отвоевано большими усилиями и принесло большую Радость. А может, "слишком поздно" вообще не бывает, а бывает только просто "поздно" и, может быть, впрямь " Лучше поздно, чем Никогда"? Не знаю.

Когда стал кашлять, то решил, что виной тому австрийские Сигареты. Потом начался Сильный Жар, Мне он даже нравился. Я чувствовал Слабость и одновременно необычайную Легкость, Все Ощущения были приятно приглушены, я был как бы окутан ватой. Я словно парил над землей.

Если Правда того, что говорится, состоит в том, что делается, тогда Разговоры и вовсе не нужны.

Что за проклятье болеть в детстве или в юности! Уличное приволье доносится из-за окна, со двора лишь приглашенными звуками. В комнате же толпятся Герои со своими историями из книжек, прочитанных больным ребёнком. Жар, притупляя Чувство реальности, обостряет фантазию и открывает в привычном окружении нечто Чужое и странное; в узорах гардин мерещатся жуткие Чудовища, они корчат рожи с рисунка обоев; стулья и столы, шкафы и этажерки превращаются в груды скал, причудливые сооружения или Корабли, до которых вроде бы рукой подать, но в тоже Время они оказываются где-то далеко-далеко. А долгими ночными часами слышатся то Бой часов с церковной башни, то тихий рокот проезжающей машины - отстаёт фар скользит по стенам и потолку. Часы без сна - но это не значит, что им чего-то не хватает, наоборот. Они переполнены томлением, воспоминаниями, тревогами, смутные Желания сплетаются в Лабиринт, где больной теряется, находит себя вновь, чтобы заплутать опять. Это часы, когда Все становится возможным - и Хорошее, и дурное.

Мы открываемся друг другу,
ты Мне и я тебе,
мы погружаемся друг в друга,
ты в меня, я в тебя,
мы растворяемся друг в друге,
ты во мне, я в тебе.
Только в Эти мгновения
я - это я, ты - это ты.

Кстати, существуют ли счастливые Воспоминания, Нет ли Противоречия в самом этом словосочетании?

Отрицание - самый незаметный Вид предательства.

Одиссея - это История движения, одновременно целенаправленного и бесцельного, успешного и тщетного.

Непосвященному, вероятно, может показаться, что историк только наблюдает за полнотой прошлого, оставаясь участником Жизни настоящей. Это не так. Заниматься историей означает наводить Мосты между прошлым и настоящим, вести Наблюдение за обоими берегами и быть активным на каждом из них.

Возможность показывать пальцем на виновных не освобождала от стыда. Но Она позволяла преодолеть Муки от него. Она превращала пассивные муки от стыда и энергию, Действие, агрессию.

Интересно, это со всеми так бывает? В своем юношестве я всегда чувствовал себя или чересчур уверенно, или чересчур неуверенно. Я казался самому себе или совершенно неспособным, невзрачным и жалким, или же полагал, что я во всех отношениях хорош собою и Все у меня должно так же Хорошо получаться. Если я чувствовал себя уверенно, Мне были по плечу самые большие Трудности. Однако са Мой маленькой Неудачи Было достаточно, чтобы убедить меня в моей никчемности. Возвращение уверенности в себе Никогда не было у меня результатом успеха: по сравнению с тем, каких достижений я, собственно, от себя ожидал и к какому признанию со стороны окружающих стремился, каждый мой Успех был ничтожен или, наоборот, Гордость за свои успехи зависели у меня оттого, в каком душевном состоянии я на данный Момент находился.