Автор цитат: Эмиль Мишель Чоран. Страница 4

Здоровье сохраняет Жизнь такой, какая Она Есть, в ее бесплодной самотождественности; а вот Болезнь - это Деятельность, притом самая интенсивная из всех, какую только может развить Человек, это безудержное и... застойное Движение, предполагающее самый мощный расход энергии без поступка, предполагающее трудное и страстное Ожидание непоправимой вспышки.

Легкомыслие дается нелегко. Это привилегия и особое Искусство; это Поиски поверхностного теми, Кто, поняв, что нельзя быть уверенным ни в чем, возненавидел всякую Уверенность.

Мы тем легче выносим то, что нас окружает, чем скорее даем ему Имя - и проходим мимо.

Устал от всех. Но люблю посмеяться. Не могу же я смеяться Один.

Иногда бывает жалко даже кусок железа, любую пустяковую вещь - до того Всё существующее кажется заброшенным, злосчастным, непонятым. Может быть, мучается даже гранит. Мучается всё, что наделено формой, всё, что отделилось от хаоса, чтобы Жить дальше своей особой жизнью.

В 1940 году, во Время "странной войны", я полюбил возвращаться домой за Пол Ночь. Жил я тогда на улице Соммерар. Как-то раз ко Мне подошла нетвердой походкой старая проститутка с седыми волосами. Она попросила проводить её домой, опасаясь облавы. Мы немного поболтали. На следующую ночь она встретилась мне опять. Мы познакомились. Теперь она каждую ночь, часа в три, когда я обычно возвращался, ждала меня на обычном месте, чтобы поговорить, нередко - до утра. Так продолжалось до вступления немцев в Париж, после чего она исчезла. У неё был поразительный Талант изображать Человека или обстановку и жесты настоящей трагической актрисы. Однажды, когда я ополчился на весь Мир, на всех этих спящих вокруг вшиварей, как я их назвал, она - с выразительностью, достойной лучших сцен мира, - подняла Руки и Глаза к небу и бросила: "А этот вшиварь Там, Наверху!"

Страдание отнюдь не утоляет жажду власти, а, напротив, до Крайности обостряет её. Поэтому духу живётся вольготнее в обществе хвастуна, чем в обществе мученика; и Ничто ему так не противно, как Зрелище смерти за идею.

Нет существ более опасных, нежели те, Кто пострадал за веру: Великие преследователи выходят из рядов мучеников, которым не отрубили голову.

Оглядитесь вокруг: повсюду проповедующие ларвы; каждое учреждение выполняет какую-нибудь миссию; в мэриях - свои абсолюты по образцу храмовых; государственные ведомства с их уставами - Метафизика для обезьян. Все изощряются в поисках способов Исправления всеобщей Жизни. Этим занимаются даже нищие, даже безнадёжно больные. Тротуары мира усеяны реформаторами, и ими же до краёв набиты больницы. Желание стать первопричиной событий действует на каждого подобно умопомешательству, подобно сознательно принятому на себя проклятию. Общество - это настоящий ад, населенный спасителями! Вот потому-то Диоген со своим фонарем и искал Человека безразличного.

Ибо что такое Грехопадение, как не Погоня за истиной и Уверенность в её обретении, как не Страсть к догме и торжество догмы? В результате рождается Фанатизм - смертный Грех, который прививает человеку Любовь к активности, к пророчеству, к террору, - лирическая проказа, которой он заражает Души, подчиняет их, перемалывает или воспламеняет.

Никогда никому не был опасен колеблющийся, поражённый гамлетизмом Дух: злое Начало обитает в напряжении воли, в неспособности к квиетизму, в прометеевой мании величия племени, пламенеющего идеалами, переполняемого убеждениями, которое, начав глумиться над сомнением и ленью - пороками более благородными, чем Все его добродетели, - вступает на Путь погибели, вступает в историю, эту неприличную смесь пошлости и апокалипсиса.

Стоит человеку утратить свою способность быть безразличным, как он тут же становится потенциальным убийцей; стоит ему преобразовать свою идею в бога - Последствия оказываются непредсказуемыми.

Склонные к инстинктивному идолопоклонству, мы превращаем в безусловные Ценности наши Грёзы и наши Интересы.

Сама по себе всякая идея нейтральна или должна быть таковой, но Человек её одушевляет, переносит на неё свои Страсти и своё Безумие; замутненная, преображенная в верование, Она внедряется во Время, принимает облик События, и совершается Переход от логики к эпилепсии. Так рождаются идеологии, доктрины и кровавые фарсы.