Книга: Тошнота. Страница 7

Пока живешь, никаких приключений не бывает. Меняются декорации, Люди приходят и уходят - вот и Все. Никогда никакого начала. Дни прибавляются друг к другу без всякого смысла, бесконечно и однообразно. Время от времени подбиваешь частичный Итог, говоришь себе: вот уже три Года я путешествую, три года как я в Бувиле. И конца тоже Нет - женщину, Друга или Город не бросают одним махом. И Потом все похоже - будь то Шанхай, Москва или Алжир, через полтора десятка лет все они на одно Лицо. Иногда - редко - вникаешь вдруг в свое Положение: замечаешь, что Тебя заарканила баба, что ты влип в грязную историю. Но это короткий Миг. А потом все опять идет по-прежнему, и ты снова складываешь Часы и дни. Понедельник, вторник, Среда. Апрель, Май, июнь. 1924, 1925, 1926.
Это называется Жить.

Вот ход моих рассуждений: для того, чтобы самое банальное происшествие превратилось в Приключение, достаточно его РАССКАЗАТЬ. Это-то и морочит людей; каждый Человек - всегда рассказчик историй, он Живет в окружении историй, своих и чужих, и Все, что с ним происходит, видит сквозь их призму. Вот он и старается подогнать свою Жизнь под Рассказ о ней.
Но приходится выбирать: или Жить, или рассказывать.

У меня не Было приключений. В моей Жизни случались Истории, Происшествия, События - что угодно. Но не Приключения. И Дело тут не в словах, я начинаю это понимать. Без всякого видимого повода я вдруг понял, что обманывал себя десять лет. Приключения бывают в книгах. Правда, Все, о чем говорится в книгах, может случиться и в жизни, но совсем не так. А именно тем, как это случается, я и дорожил.

Никогда еще я не испытывал с такой силой, как сегодня, Ощущения, что я лишен потайных глубин, ограничен пределами моего тела, легковесными мыслями, которые пузырьками поднимаются с его поверхности. Я леплю Воспоминания из своего настоящего. Я отброшен в Настоящее, покинут в нем. Тщетно я пытаюсь угнаться за своим прошлым, Мне не вырваться из самого себя.

... я по горло сыт одушевленными предметами, собаками, людьми, всеми этими самопроизвольно шевелящимися мягкими массами.

... Время слишком емкое, его не заполнишь. Что в него ни опустишь, Все размягчается и растягивается.

Может, собственное Лицо понять невозможно. А может, это оттого, что я Один? Люди, общающиеся с другими людьми, привыкают Видеть себя в зеркале глазами своих Друзей. У меня Нет друзей - может быть, поэтому моя Плоть так оголена? Ни дать ни взять - ну да, ни дать ни взять, Природа без Человека.

Лица других людей наделены смыслом. Мое - Нет. Я даже не знаю, Красивое оно или уродливое. Думаю, что уродливое - поскольку Мне это говорили. Но меня это не волнует. По сути, меня возмущает, что лицу вообще можно приписывать такого рода свойства - это Все равно что назвать красавцем или уродом горсть земли или кусок скалы.

Три часа. Три часа - это всегда слишком Поздно или слишком рано для всего, что ты собираешься Делать. Странное Время дня. А сегодня просто невыносимое.

... я начинаю Думать, что доказать вообще Никогда Ничего нельзя.

Предметы не должны нас БЕСПОКОИТЬ: ведь они не живые Существа. Ими пользуются, их кладут на Место, среди них живут, они полезны - вот и Все. А меня они беспокоят, и это Невыносимо. Я боюсь вступать с ними в Контакт, как Если бы они были живыми существами!

И вот сегодня я загляделся на рыжеватые Сапоги кавалерийского офицера, который вышел из казармы. Проследив за ними глазами, я заметил на краю Лужи клочок бумаги. Я подумал: Сейчас офицер втопчет бумажку сапогом в Грязь - ан Нет, он разом перешагнул и бумажку и лужу. Я подошёл Ближе - это оказалась страница линованной бумаги, судя по всему, вырванная из школьной тетради. Намокшая под дождём, Она вся измялась, вздулась и покрылась волдырями, как обожжённая рука. Красная полоска полей слиняла розоватыми подтёками, местами чернила расплылись. Нижнюю Часть страницы скрывала засохшая корка грязи. Я наклонился, уже предвкушая, как дотронусь до этого нежного сырого теста и мои пальцы скатают его в серые комочки… И не смог.
Секунду я стоял нагнувшись, прочёл Слова: «Диктант. Белая Сова» - и распрямился с пустыми руками. Я утратил свободу, я Больше не властен Делать то, что хочу.

Когда живешь Один, вообще забываешь, что значит рассказывать: правдоподобные Истории исчезают Вместе с друзьями. События тоже текут мимо: откуда ни возьмись появляются Люди, что-то говорят, Потом уходят, и ты барахтаешься в историях без начала и конца - Свидетель из Тебя был бы никудышный. Зато Все неправдоподобное, все то, во что не поверят ни в одном Кафе, - этого хоть пруд пруди.

Вот этого как раз и Надо остерегаться - изображать странным то, в чем ни малейшей Странности Нет. Дневник, по-моему, тем и опасен: ты Все Время начеку, все преувеличиваешь и непрерывно насилуешь правду.