Книга: Чёрный Обелиск. Страница 2

- Я люблю Тебя, Изабелла, - говорю я. - Люблю гораздо сильнее, чем думал. - Моя Любовь как Ветер: вот он поднялся, и думаешь, что это всего-навсего легкий ветерок, а Сердце вдруг сгибается под ним, словно ива в бурю. Я люблю тебя, сердце моего сердца, единственный островок тишины среди общей сумятицы; я люблю тебя за то, что ты чувствуешь, когда цветку нужна влага и когда Время устает, словно набегавшийся за День охотничий пес; я люблю тебя, и любовь льется из меня, точно из распахнутых ворот, где таился неведомый Сад, я еще не совсем ее понимаю и дивлюсь на нее, и Мне чуть-чуть стыдно моих торжественных слов, но они помимо моей воли с громом вырываются наружу и отдаются гулким эхом; кто-то говорит из меня, кого я не знаю, может быть, это третьесортный Автор Мелодрамы или мое сердце, уже не ведающее страха.

… Ценность утраченного познаешь, только когда оно ускользает.

Любовь - это Желание передать дальше то, чего не можешь удержать.

Странный контраст - серая, почти безликая масса жертв войны молча тащится по улице, а позади едва ползут машины тех, Кто разбогател на войне. Они ворчат, вздрагивают, фыркают, нетерпеливо движутся по пятам за вдовами убитых, которые Вместе с детьми завершают шествие, голодные, отощавшие, обнищавшие, испуганные. А в машинах ослепительно пестреют роскошные летние туалеты - полотно и шелк тех, кто развалился на сиденьях, полные щеки, округлые плечи и Лица, смущенные тем, что пришлось попасть в столь неприятную ситуацию. Пешеходам на тротуарах легче: они просто отводят Взгляд и торопят детей, которые то и Дело останавливаются и требуют объяснить. Что такое инвалиды.

Мы то и Дело забываем, что живем на этой планете лишь недолгий Срок. И потому страдаем совершенно ложным комплексом мировой скорби. Словно нам предстоит Жить вечно.

Фантазия Никогда нас не обманывает.

… невозможно слиться до полного единства и приходится расставаться, каждый День и каждый Час. Знаешь это и Все же не можешь удержать Любовь, Она растекается между пальцами, но она - самое драгоценное, что Есть на свете, и все же ее не удержать. Всегда Один из двух умирает Раньше другого. Всегда один из двух остается.

Если хочешь что-нибудь доказать, милый Мой, всегда докажешь. И обратное - тоже. Для всякой предвзятой точки зрения всегда найдутся Доказательства.

Наша Беда в том, что Нет в нас ни настоящей Глупости, ни истинной разумности. А вечно - середка на половинку, сидим, как Обезьяны, между двумя ветками. От этого устаешь, а Иногда становится Грустно. Человек должен знать, где его Место.

Хлеб и Вино претворяются в Тело и Кровь Христову. Это Чудо - такое же, как сотворение Человека, возникшего из глины и праха. По мнению Ризенфельда, третье чудо состоит в том, что Человек не знает, как ему быть со вторым, и Все беспощаднее эксплуатирует и уничтожает себе подобных, а краткий Срок между рождением и смертью старается как можно Больше заполнить эгоизмом, хотя Каждому с самого начала абсолютно Ясно одно: он неизбежно должен умереть.

Тогда чрезмерное Несчастье сделало нас людьми. А теперь бесстыдная Погоня за собственностью снова превратила нас в разбойников. Чтобы это замаскировать, нам опять нужен лак хороших манер.

Прав всегда тот, Кто лежит с женщиной в постели.

- Уходил - да, но не покинул.

Я говорил себе, что еще успеется, но вдруг оказалось, что успеть уже нельзя.