Автор цитат: Жан Ледлофф

Я ви Дела, как маленькие Девочки екуана трех-четырех (а Иногда и меньше) лет брали на себя Все Заботы по уходу за малышами. Было видно, что это их любимое Занятие, однако оно не мешало им заниматься другими делами - следить за костром, ходить за водой и т. д. Так как они возились с настоящими детьми, а не с куклами, им это Никогда не надоедало. По-видимому, Забота о младенцах - самое сильное проявление континуума, и бесконечные Терпение и Любовь, необходимые младенцам, заложены в каждом ребенке, будь то девочка или мальчик. Хотя малышей довольно редко надолго вверяют попечению мальчиков, они обожают брать их на Руки и играть с ними. Каждый День юноши-подростки, закончив свои дела, ищут малышей, чтобы с ними поиграть. Они подбрасывают младенцев в Воздух и ловят их, звонко при этом смеясь и разделяя Радость Игры с малютками-соплеменниками, довольными новыми ощущениями и чувством собственной привлекательности.

Используя потребность ребенка Делать то, чего от него ожидают, Взрослые могут на корню загубить его творческие Способности. Достаточно сказать что-то типа: « Лучше рисуй над линолеумом в прихожей, иначе заляпаешь краской весь паркет». Ребенок отметит про себя, что рисовать - значит «ляпать», и ему потребуется воистину необыкновенное Вдохновение, чтобы вопреки ожиданию матери нарисовать что-то Красивое.

Другой Случай помог Мне очень многое понять, хотя и произошел спустя много месяцев после того, как я привыкла к спокойному и непринужденному отношению екуана к лечению. Авада-ху, второй Сын Анчу, мальчик около девяти лет, пришел ко мне в хижину с раной в животе. При осмотре оказалось, что Рана неглубокая и совсем не опасная, но при первом взгляде я испугалась, что, возможно, сильно повреждены внутренние органы.
- Нехкухмухдух? (Что это?) - спросила я.
- Шимада (Стрела), - вежливо ответил он.
- Амахдай? (Твоя?) - спросила я.
- Катавеху, - назвал он Имя своего десятилетнего брата, при этом проявляя не Больше эмоций, чем Если бы он говорил о цветке.
Я уже обрабатывала его устрашающую рану, когда вошли Катавеху и несколько других мальчиков - посмотреть, что я делаю. В Катавеху не Было заметно и тени вины, а в Авадаху - злости. Это был самый настоящий несчастный случай. Подошла их Мать, спросила, что случилось. Ей вкратце рассказали, что ее старший сын попал стрелой во второго сына на берегу реки.
- Йехедухмух? (В самом деле?) - спокойно сказала Она.
Она ушла по своим делам Прежде, чем я закончила обработку Раны. Ее сыну оказывали Помощь; он ее не звал; ей незачем было оставаться. Единственный, Кто был взволнован, это я. Что сделано, того не воротишь; самое Лучшее Лечение, возможное в тех условиях, было предоставлено, и даже другим мальчикам не было Нужды оставаться. Они вернулись к своим играм прежде, чем я закончила. Авадаху была не нужна моральная Поддержка, и когда я наложила Последний пластырь, он пошел обратно к реке, к своим друзьям.
Его мать исходила из того, что если бы ему была нужна ее поддержка, он пришел бы к ней, и она всегда готова была его принять.

Во Время другой экспедиции Однажды утром меня разбудил Голос двухлетнего ребенка, повторявшего мягким тоненьким голоском: «Си! Си!» Это Было близкое подобие «Ши» - моего имени среди екуана, которое он мог выговорить. Я перегнулась из своего гамака и увидела Кананаси, совершенно одного, с требующим лечения порезом. Он совсем не плакал и не требовал поддержки или успокоения. Когда повязка была на месте, он выслушал мое Наказание не мочить руку, прийти на следующий День и убежал играть.
Когда я столкнулась с ним на следующий день, его повязка была грязная и мокрая. В два Года его интеллектуальные Способности были недостаточны, чтобы подчиниться указанию, которое нужно было помнить весь день, но добротность его Знания Себя и Другого на протяжении двух лет, полноценный Опыт «ручного периода» и затем опыт самостоятельности в этом сложном и опасном мире сделали его способным прийти за помощью и вытерпеть Лечение без поддержки, симпатии и только с минимумом внимания. Наверное, его Мать, увидев порез, сказала только: «Иди к Ши», - и Кананаси сделал Все остальное сам.

Во Время одной из первых экспедиций к екуана в деревне Анчу под названием Вананья ко Мне подошел мальчик лет четырех. Он приблизился застенчиво, боясь мне помешать. Наши Взгляды встретились, мы ободрительно улыбнулись друг другу, и тогда он показал мне большой палец Руки. На его лице, кроме искренней улыбки, не Было ни жалости к себе, ни просьбы, чтобы его пожалели. Верхняя Часть его пальца и часть ногтя были проткнуты насквозь, и сдвинутый в сторону кончик пальца держался только на коже и полузапекшейся крови. Когда я принялась чистить палец и ставить кончик на свое Место, на его огромных, как у лани, глазах навернулись Слезы; Иногда его крохотная, протянутая мне ручонка дрожала, но он не отдергивал ее; в самые тяжелые моменты он всхлипывал, в остальное же время он был расслаблен и Лицо его хранило Спокойствие. Перевязав палец, я показала на него и сказала: «Ту-унах ахкей!» («Держи сухим!»), и он мелодично повторил: «Ту-унах ахкей!» Еще я добавила: «Хвайнама ехта» («Приходи Завтра»), и он ушел. Его Поведение полностью противоречило моим представлениям о поведении детей, об обращении с ними в чрезвычайных обстоятельствах, необходимости ласковых слов как части лечения и т. д. Я с трудом верила увиденному.