Автор цитат: Юкио Мисима. Страница 3

Как вы обожаете Порядок, раскладываете каждый платочек и каждую перчатку на отведенную полку, в свой ящичек. "Невинный кролик, мерзкая гадюка" - точно так же и людей вы хотите разложить по полочкам.

Поразительная способность - презирать то, чего не можешь даже вообразить.

Когда обретаешься на самом дне позора, в Сердце не остаётся места ни для сострадания, ни для нежности... Эти Чувства живут в верхнем слое Души, и, когда Душа переворачивается вверх дном, Грязь и Мусор поднимаются наверх и замутняют, загрязняют прозрачный и чистый слой...

И злодейство, и Несчастье подобны заразе - Люди в ужасе шарахаются от них, боятся, как бы Болезнь не перекинулась. Но зато Нет для людей более лакомых тем для пересудов, чем Эти две.

Невозможно Любить розу и одновременно ненавидеть её Запах.

Истина - это кнут и сладкие пилюльки.

Постороннему глазу Недуг кажется ужасным, но за острыми шипами скрывается благоуханная Роза.

Следует сказать, что Семья, где он родился и воспитывался, почти не оказала влияния на формирование его душевного склада меланхолика.

Память - Зеркало миражей. Иногда в нем всплывают такие далёкие образы, что мы не в силах их разглядеть. Иногда - те, что только кажутся близкими.

Кто и за что возложил на нас, людей, непонятную Обязанность разрушать Все вокруг, постоянно изменять окружающий Мир, доверяться мимолетным случайностям? Может быть, тяжкий этот Долг и называется "реальной жизнью"?

Нормальный Человек Никогда не знает толком: весел ли он, счастлив ли он. Что ж, Сомнение - вещь естественная, счастья без него не бывает.

... Ретаро без труда завоевывал себе новых Друзей. Ему казалось, что Если он будет весел - или станет изображать веселость, - то сумеет избавиться от одолевшей его беспричинной тоски и лени. Самоослепление, этот важнейший элемент веры, постоянно держало его в состоянии какого-то возбужденного спокойствия. Участвуя в непристойных забавах или сыпя вульгарными шутками, Ретаро думал: "Вот Сейчас Мне не тоскливо. Я не скучаю". Для себя такое умонастроение он окрестил " Забвение Любви".

Для меня Любовь представлялась всего лишь хитроумной сетью, сотканной из маленьких загадок, остающихся без разгадки.

Я еще не знал, что Любви домогаются, что Любовь дарят, а потому довольствовался пассивным созерцанием.