Автор цитат: Юрий Поляков. Страница 4

После «закурганной», которую казак пьёт с полюбовницей за холмом, чтобы законная половина не увидела, Исидор сознался: его ошеломила Встреча с Мариной в Большом театре. А когда он узнал, что Она замужем за Геной…
<...>
  - Но Марина Александровна сказала: «Ни-ког-да!» Теперь просто Друзья. «Мы только знакомы. Как странно…» Что пьют после «закурганной»?
-  «Шапошную».
-  Не слышал. Как это?
-  А это когда казак бросает оземь шапку и говорит: «Да ну вас всех на Хрен, никуда не поскачу!»

С чего началось охлаждение, не важно, так на пепелище Никто, ни победители, ни побеждённые, не помнят уже, из-за чего началась Война...

Мстить Марине расхотелось - Гена просто её разлюбил. Любовь кончилась внезапно, как Бензин в баке «жигулёнка». А от безразличной Женщины незачем сбегать. От таких уходят Тихо, спокойно, по плану отступая на заранее подготовленный плацдарм, Иногда ведут долгие арьергардные бои, доругиваясь, язвя прощальными упрёками, признаваясь в былых и небывалых изменах, деля детей и совместно нажитое Имущество.

В Отличие от отца, Парень оказался на Редкость тупым, Природа на нем даже не отдохнула, а просто вырубилась.

Много лет Назад он так же мучился, гадая, какова Марина с Исидором. Что происходит с женщиной, Если Она переходит к другому? На что это похоже? Вроде твоей рубашки, прилегающей к новому мужскому телу? Или Всё сложней: и твоя бывшая скорее напоминает распластанную рыбу, меняющую Цвет в Зависимости от дна, к которому приникла?

До сих пор, из Поколения в Поколение, передаётся знаменитый ляп в «Сухумской правде». На первой полосе шёл официоз «Визит Анастаса Ивановича Микояна в солнечную Абхазию», а на четвёртой - репортаж «Пополнение в Сухумском обезьяньем питомнике». Фотографии к текстам, как на Грех, оказались одинакового формата. Верстальщик попутал цинковые квадратики: и на первой полосе очутился снимок мартышки, прибывшей из дружественной Индии, а на четвёртой усатая Физиономия легендарного члена Политбюро, про которого шутили: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». И что? Ничего. Микоян позвонил агонизирующему главному редактору и, смеясь, попросил: «Слушай, пошли Мне десяток газеток, друзьям подарю. Пусть посмеются!»

После того как он разлюбил Марину и потерял Зою, Женщины стали в его суетной Жизни чем-то вроде бутылочек воды, которые суют марафонцу - утолить на бегу жажду.

Жизнь мучительна, даже Если Всё у Тебя Есть. А может, от этого ещё тоскливее.

А что ещё нормальному человеку в этой стране Делать, чтобы не замараться? Только и остаётся - книжки читать да девушек Любить.

Сам ненавижу, когда лезут в личную Жизнь. Ах, Она совсем ещё девочка! Ах, как вам не стыдно! Стыд - Часть удовольствия.

Расспрашивать Гена не решился, помня завет тестя: «С женщинами как с бабочками: Главное - не спугнуть»

Скорятину захотелось обнять Зою, поцеловать, опрокинуть на траву... Желание Было неодолимое и невыполнимое одновременно, что-то вроде влечения с балкона - вниз...

-... я свободная Женщина Северо-Востока…
- А я свободный Мужчина!
-  Геннадий Павлович, не Надо начинать с обмана. Достаточно и того, что обманом Все обычно заканчивается.

А вдруг после смерти окажется, что Рай - это и Есть бесконечный океанский Пляж: на крупный белый Песок мерно набегают Легкие Волны, настолько прозрачные, что можно сосчитать чешуйки на рыбьих спинках. На пляже, сколько хватает глаз, блаженствуют нагие, юные, прекрасные Люди. Их много, тысячи, миллионы, миллиарды... Одни купаются, Другие загорают, третьи, проголодавшись, уходят в ближнюю рощу, срывают с веток и едят невиданные сочные плоды. А насытившись и воспылав, Там же, под деревьями, прихотливо любят друг Друга в траве, укромно смыкающейся над содрогающимися телами. И можно часами, днями, годами, веками идти берегом по щиколотку в теплой воде, Смотреть по сторонам, узнавать знакомцев по земной Жизни, разговаривать, смеяться, пить за встречу райское Вино, терпкое, веселое, но не оставляющее тени похмелья. И снова брести по бесконечному песку, ловя обрывки разговоров и понимая всех, потому что там, у них, изъясняются на всеобщем языке, который ты, оказывается, знал на земле, но Никогда за ненадобностью им не пользовался. <...> Наверное, в раю Человек просыпается в лучшей своей поре, в расцвете, в плотской роскоши. Нет, нет, он получает такое Тело, о каком грезил перед зеркалом, страдая от несовершенства. Но в таком случае как узнать в сонме мечтательной наготы знакомых, близких, любимых, взаимно или безответно? А Никого и не Надо узнавать. Надо просто идти по безначальному и бесконечному лукоморью, радоваться солнцу, жизни и вечности...