Автор цитат: Пенелопа Лайвли. Страница 1

«От ярости норманнов, Боже, даруй нам Избавление…» Чувствуете холодок между лопатками, вы, читающие это лежа на диване, когда горит Свет, и Дверь заперта, и двадцатый Век уютно подоткнул вам Одеяло?

Бог получит главную Роль в моей Истории мира. Да и как может быть иначе? Если Он существует - Он в ответе за Все чудесное и отвратительное. Если же Нет, это означает, что одно лишь допущение его бытия убило Больше людей и растревожило больше умов, нежели что-либо другое. Он господствует на сцене. Во славу Божию придуманы дыба, тиски для пальцев, «железная дева» и костры для живых людей. Его именем людей распинали, сдирали с них кожу, поджаривали на угольях, обваривали кипятком, сплющивали им Кости. Он породил крестовые походы, погромы, инквизицию и несчетное множество войн. Но не будь Его, не Было бы «Страстей по Матфею», Микеланджело и собора Нотр-Дам в Шартре.
Каким же я должна представить Его - этот невидимый вездесущий катализатор? Как же я преподнесу своему читателю... тот необычайный факт, что большую Часть своей письменной истории Человечество в массе признавало главенство Надо всеми вещами некой неопределяемой и непреклонной Силы?

Эгоист всегда считает, что создал себя сам, он не потерпит каких-либо долгов и обязательств. Его Достижения принадлежат ему одному.

... Как умышленно и просто Война делит всех на своих и чужих, Наше и не наше, Хорошее и Плохое, черное и белое, и никаких тебе сомнений и неопределенности.

О степени цивилизованности страны можно Судить по тому, как в ней обращаются с животными.

Страх. Хуже всего, когда он перед боем, а не во Время. Страх страха. Того, что, когда время придёт, ты Ничего не сможешь или сделаешь какую-нибудь Глупость. Во время боя это уже что-то другое. Страх придает решимости.

Люди, которым не хватает тонкости, могут быть жестокими нечаянно, даже об этом не догадываясь.

В Жизни, как и в Истории, из-за всех углов выглядывает, подстерегает неожиданное. Только ретроспектива помогает понять причину и Следствие.

Дети не такие, как мы. Они сами по себе - непостижимые, недоступные. Они живут не в нашем мире, но в том, что мы утратили и Никогда не обретем снова. Мы не помним Детство - мы представляем его. Мы разыскиваем его под слоями мохнатой пыли, нашариваем истлевшие лохмотья того, что, как нам кажется, Было нашим детством. И в то же Время обитатели этого мира живут среди нас, словно аборигены, словно минойцы, Люди ниоткуда, в своем собственном измерении.

- Я выше хорошего вкуса, дорогая, - усмехается он, и Она действительно начинает сомневаться в том, что существует такое Понятие, как "хороший Вкус".

Всегда Есть Больше одного способа посмотреть на то, что происходит.

Если Люди не читают, значит, таков их Выбор, а неистребимая пожизненная привычка к чтению тоже, может быть, своеобразный Недуг.

Переживать собственное Несчастье <...> Все равно значит стать более чувствительным к горю других.

Книги сильно повлияли на ее Личность и Взгляды. Она настолько же продукт прочитанного, насколько и продукт прожитого.