Книга: Преступление и наказание. Страница 6

За границу я Прежде ездил, и всегда Мне тошно бывало. Не то чтоб, а вот Заря занимается, залив Неаполитанский, Море, смотришь, и как-то Грустно. Всего противнее, что ведь действительно о чем-то грустишь! Нет, на родине Лучше: тут, по крайней мере, во всем других винишь, а себя оправдываешь.

Русские Люди вообще широкие люди.. широкие, как их Земля, и чрезвычайно склонны к фантастическому, к беспорядочному; но Беда быть широким без особенной гениальности.

Муки и Слезы - ведь это тоже Жизнь.

Разве Она в здравом рассудке? Разве так можно Говорить, как она? Разве в здравом рассудке так можно рассуждать, как она? Разве так можно сидеть над погибелью, прямо над смрадною ямой, в которую уже ее втягивает, и махать руками, и уши затыкать, когда ей говорят об опасности? Что она, уж не чуда ли Ждет?

Дело ясное: для себя, для комфорта своего, даже для спасения себя от смерти, себя не продаст, а для другого вот и продает! Для милого, для обожаемого Человека продаст! Вот в чем вся штука-то и состоит: за брата, за Мать продаст! Все продаст! О, тут мы, при случае, и нравственное Чувство Наше придавим; свободу, Спокойствие, даже Совесть, все, все на толкучий Рынок снесем. Пропадай Жизнь! Только бы Эти возлюбленные Существа наши были счастливы. Мало того, свою собственную казуистику выдумаем, у иезуитов научимся и на Время, пожалуй, и себя самих успокоим, убедим себя, что так Надо, действительно надо для доброй Цели.

... положим, он знает, что и он, ну хоть немного, да порядочный же Человек... ну, так чем же тут гордиться, что порядочный человек? Всякий должен быть порядочный человек, да еще почище...

О, низкие характеры! Они и любят, точно ненавидят...

Я ведь не старушонку убил, я себя убил!

Как это случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее ногам. Он плакал и обнимал ее колени. В первое Мгновение Она ужасно испугалась, и Всё Лицо ее помертвело. Она вскочила с места и, задрожав, смотрела на него. Но тотчас же, в тот же Миг она всё поняла. В глазах ее засветилось бесконечное Счастье; она поняла, и для нее уже не Было Сомнения, что он любит, бесконечно любит ее и что настала же наконец эта Минута...
Они хотели было Говорить, но не могли. Слезы стояли в их глазах. Они оба были бледны и худы; но в этих больных и бледных лицах уже сияла Заря обновленного будущего, полного воскресения в новую Жизнь. Их воскресила Любовь, Сердце одного заключало бесконечные источники Жизни для сердца другого.
Они положили ждать и Терпеть. Им оставалось еще семь лет; а до тех пор столько нестерпимой Муки и столько бесконечного счастия! Но он воскрес, и он знал это, чувствовал вполне всем обновившимся существом своим, а она - она ведь и жила только одною его жизнью!
Вечером того же дня, когда уже заперли казармы, Раскольников лежал на нарах и думал о ней. В этот День ему даже Показалось, что как будто Все каторжные, Бывшие Враги его, уже глядели на него иначе. Он даже сам заговаривал с ними, и ему отвечали ласково. Он припомнил теперь это, но ведь так и должно было быть: разве не должно теперь все измениться?
Он думал об ней. Он вспомнил, как он постоянно ее мучил и терзал ее сердце; вспомнил ее бледное, худенькое личико, но его почти и не мучили теперь Эти Воспоминания: он знал, какою бесконечною любовью искупит он теперь все ее Страдания.

Муж ничем не должен быть обязан своей жене, гораздо Лучше, Если жена считает мужа за своего благодетеля.

Бывают иные Встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда, как-то вдруг, внезапно, Прежде чем скажем Слово.

- Я не верю в будущую Жизнь, - сказал Раскольников.
Свидригайлов сидел в задумчивости.
- А что, Если Там одни Пауки или что-нибудь в этом роде, - сказал он вдруг.
«Это помешанный», - подумал Раскольников.
- Нам вот Всё представляется Вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да Почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там Одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде Иногда мерещится.
- И неужели, неужели вам Ничего не представляется утешительнее и справедливее этого! - с болезненным чувством вскрикнул Раскольников.
- Справедливее? А почем знать, может быть, это и Есть справедливое, и знаете, я бы так непременно Нарочно сделал! - ответил Свидригайлов, неопределенно улыбаясь.

Где это, - подумал Раскольников, идя далее, - где это я читал, как Один приговоренный к смерти, за Час до смерти, говорит или думает, что Если бы пришлось ему Жить где-нибудь на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке, чтобы только две Ноги можно Было поставить, - а кругом будут пропасти, Океан, вечный Мрак, вечное Уединение и вечная Буря, - и оставаться так, стоя на вершине пространства, всю Жизнь? тысячу лет, Вечность, - то Лучше так жить, чем Сейчас умирать! Только бы жить, жить и жить! Как бы ни жить, - только жить!.. Экая Правда! Господи, какая правда! Подлец Человек! И подлец тот, Кто его за это подлецом называет, - прибавил он через минуту.

При неудаче Всё кажется глупо!