Книга: Мартин Иден. Страница 1

Устав от вечных упований,
Устав от радостных пиров,
Не Зная страхов и желаний,
Благословляем мы богов,
За то, что Сердце в человеке
Не вечно будет трепетать,
За то, что Все вольются реки
Когда-нибудь в морскую гладь.

- ... И пожалуйста, будьте откровенны со мной!
- Безусловно, я юуду откровенна, - пообщеала Руфь, пряча Неловкость, ведь Она не была с ним откровенна, и навряд ли будет вполне откровенна в следующий раз.

Глаз не спускаю с весов, стараюсь взвесить твою Любовь и понять, что Она такое.

Ее идеалом мужской красоты была до сих пор элегантная стройность.

Он искал Любви всю свою Жизнь. Его Природа жаждала любви. Это Было органической потребностью его Существа. Но жил он без любви, и Душа его Все Больше и больше ожесточалась в одиночестве.

Мартин был упоен своей победой, до такой степени упоен, что, вспомнив о пятнадцати долларах, которые ему должен был «Шершень» за «Пери и жемчуг», решил незамедлительно взыскать и этот Долг. Но в редакции «Шершня» сидели какие-то гладко выбритые молодые Люди, сущие Разбойники, которые, видно, привыкли грабить всех и каждого, в том числе и друг Друга. Мартин, Правда, успел поломать кое-что из мебели, но в конце концов редактор (в студенческие Годы бравший призы по атлетике) с помощью управляющего делами, агента по сбору объявлений и швейцара выставил Мартина за Дверь и даже помог ему очень быстро спуститься с лестницы.
- Заходите, мистер Иден, всегда рады вас Видеть! - весело кричали ему вдогонку.
Мартин поднялся с земли, тоже улыбаясь.
- Фу, - пробормотал он. - Ну и молодцы, ребята!
В Ответ снова послышался хохот.
- Нужно вам сказать, мистер Иден, - сказал редактор «Шершня», - что для поэта вы недурно умеете постоять за себя. А знаете что, не выпить ли нам в Честь этого? Разумеется, не в честь поврежденной шеи, а в честь нашего Знакомства.
- Я побежден - стало быть, Надо соглашаться, - ответил Мартин.

Любите Красоту ради нее самой.

Вот Лишнее Доказательство устойчивости общепринятых мнений, - запальчиво возразил Мартин, раздраженный упоминанием о своих врагах - редакторах. - То, что существует, считается не только правильным, но и лучшим. Самый факт существования чего-нибудь рассматривается как его Оправдание, - и, заметьте, не только при данных условиях, а на веки вечные. Конечно, Люди Верят в эту чепуху только благодаря своему закоснелому невежеству, благодаря самообману, который так превосходно описал Вейнингер. Невежественные люди воображают, что они мыслят, распоряжаются судьбами тех, которые мыслят на самом деле.

То, что он предлагал ей, Было ничтожно в сравнении с тем, что Она готова была отдать ему. Он предлагал ей то, что у него было лишним, без чего он мог обойтись, - а она отдавала ему всю себя, не боясь ни позора, ни греха, ни вечных мук.

Его не слишком огорчало, что ни Одна его строка до сих пор не была напечатана. Писание Было для него заключительным звеном сложного умственного процесса, последним узлом, которым связывались отдельные разрозненные Мысли, подытоживанием накопившихся фактов и положений. Написав статью, он освобождал в своём мозгу Место для новых идей и проблем. В конце концов, это было нечто вроде присущей многим Привычки периодически "облегчать свою душу словами" - привычки, которая помогая Иногда людям переносить и Забывать подлинные или вымышленные Страдания.

Нужно служить только Красоте. Служите ей - и к чёрту толпу! Радость поэта в самом творчестве, а не в достигнутом успехе. Не спорьте со мной. Я знаю. И вы сами это знаете. Вы ранены красотой. Это незаживающая Рана, неизлечимая Болезнь, раскалённый Нож в Сердце. К чему вас заигрывать с журналами? Пусть вашей целью будет только Одна Красота.

Об одном прошу: люби меня и верь в Любовь.

Она Чудо, Загадка, где уж ему угадать хоть одну её Мысль!

Наверно, Есть в нём какая-то злая Сила, иначе откуда у него эта Власть над ней.