Персонаж: от имени автора. Страница 502

Любовь не терпит объяснений. Ей нужны Поступки.

Одиночество - извечный рефрен Жизни. Оно не хуже и не Лучше, чем многое другое. О нём лишь чересчур много говорят. Человек одинок всегда и Никогда.

Невозможно удержать лавину, катящуюся с гор. И всякий, Кто попытается это сделать, будет раздавлен ею. Лучше переждать, а Потом откапывать заживо погребенных.

Всегда найдется ширма, за которую можно спрятаться; у каждого начальника Есть свой Начальник, предписания, указания распоряжения, Приказы и, наконец, многоголовая гидра Мораль - Необходимость - Суровая Действительность - Ответственность, или как ее Там еще называют... Всегда найдется ширма, за которую можно спрятаться, чтобы обойти самые простые Законы человечности.

Неправдоподобно и то, что неустанно струится во мраке моих жил, с температурой 36,7, солоноватое на Вкус, четыре литра Тайны и безостановочного движения.

Он знал, что ее упоение страстью - это упоение самой собой, хмельной дурман, яркая вспышка, дань минуте - не Больше. А теперь, Впервые, подобно летчику, который в разрыве ослепительно сверкающих облаков, где Свет и Тень играют в прятки, внезапно замечает Далеко внизу землю, зеленую, коричневую и сияющую, - теперь он увидел нечто большее. За упоением Страсти он почувствовал Преданность, за дурманом - Чувство, за побрякушками слов - человеческое Доверие.

... только Мелочи объясняют Все, значительные Поступки Ничего не объясняют. В них слишком много от Мелодрамы, от искушения солгать.

Всё живое движется, а то, что движется, может быть сильным, изящным или смешным, ему недоступно лишь одно - отрешённое Величие неподвижного и застывшего. Смерть - в ней Было подлинное величие, в ней Человек достигал завершённости, да и то на короткое Время.

Жизнь - нечто большее, чем свод сентиментальных заповедей.

Что может дать Один Человек другому, кроме капли тепла? И что может быть Больше этого?

Утешает только самое простое. Вода, Дыхание, вечерний Дождь. Только тот, Кто одинок, понимает это.

Что Сейчас могло казаться слишком громким? Только Тишина. Тишина, в которой Тебя разносит на куски, как в безвоздушном пространстве.

He stood on the sand and fell to wondering if there was a gull back there who might be struggling to break out of his limits, to see the meaning of flight beyond a way of travel to get a breadcrumb from a rowboat.
Он стоял на песке и думал: что Если Там, на Земле, Есть чайка, которая пытается вырваться из оков своего естества, пытается понять, что могут дать Крылья, кроме Возможности долететь до рыболовного судна и схватить корку хлеба...

В 1929 я осознал, что гениален, и до сих пор не имел случаея в этом усомниться. Напротив, убежденность моя крепла; должен, однако, признаться, что никаких особых восторгов по этому поводу я Никогда не испытывал, разве что лёгкое удовлетворение.
(Позже, в 1929 году, у меня появилось четкое Осознание своей гениальности, и оно так укрепилось во Мне, что не вызывает никаких так называемых возвышенных чувств. И Все же должен признать, что эта Вера во мне - одно из самых приятных постоянных ощущений.)